Система Orphus

Назад

Православные часовни. История и классификация
С. Мамаев Конференция «Саввинские чтения» 18.12.2013

Всегда усердную молитву
Он у часовни приносил.
М. Ю. Лермонтов

«На необъятном пространстве святой Руси рассеяно множество часовен: вы их встретите в селениях, городах, при монастырях и церквах, на больших и проселочных дорогах, на поклонных горах. В жизни народной они имеют немаловажное значение; это места молитв и обетов, памятники веры и благочестия, нередко ознаменованные церковными преданиями и воспоминаниями историческими, так что нельзя не обратить внимания на их происхождение, название и назначение» [1].

Особенности устроения часовен

В словаре Брокгауза и Ефрона часовнями называются малые церкви, без алтарей. В древней истории христианства они «ставились над входом в подземные кладбища, а также над подземными церквами, устроившимися на гробах мучеников. Таким образом, часовни служили надгробными памятниками и обозначали места нахождения престолов. Кроме того, часовни издавна принято было устанавливать на местах, ознаменованных какой-нибудь милостью Божией, или в воспоминание о важных событиях церковно-государственной жизни» [2]. Предназначались часовни главным образом для общественных молений христиан. На Руси они появились с принятием христианской веры. «Ревностные ее проповедники нередко на местах языческих требищ и мольбищ водружали крест, как знамение спасения, и сооружали молитвенные храмины. Так, где в Новгороде стоял истукан Перуна, а в Ростове чествуем быль Велес, или Волос, там устроены христианские молельни» [3].

С давних времен христианства благочестивые люди устраивали у себя в домах особые комнаты, куда помещали крест и святые иконы для домашней молитвы, которую было принято совершать втайне, затворив дверь. На Руси тоже существовал обычай устраивать в доме моленную – комнату, предназначенную для молитвы, которую уставляли иконами. Но порой строились моленные и вне жилищ. «Святые подвижники, удалившиеся в пустынные места, в дебри лесов, устраивали себе для молитвенных подвигов особые помещения» [4]. «Убогая часовенка, срубленная Преподобным Сергием в чаще Радонежских лесов, положила твердое начало знаменитой в отечественной истории Лавре» [5].

Другого вида сооружения для молитвы появлялись на оживленных дорогах. «Для напоминания путникам, что Господь самый благой и истинный путеводитель, и чтобы расположить идущего к молитве», устанавливали на дорогах кресты с иконами. Затем «для удобства молящихся, чтобы защитить их от жары и непогоды во время молитвы, над крестом стали делать навес и окружать крест стенами и таким образом сооружать небольшое здание» [6]. «Места прощания, разлуки, расставания, нередко тоже означались водружением креста или сооружением часовни, которая называема была простью и прощею» [7]. К примеру, такие «прощи» находились при выезде из Москвы у городских ворот.
Устраивали часовни также и в тех местах, где не было крестов. Снаружи им «придавали некоторый вид храма». Старинные деревянные часовни представляли коренные образцы русского деревянного зодчества. Это были избушки «с рундуком, или с крылечком под навесом, и с одной входной дверью на западе, с кровлей на два ската и крестом на коньке (позже стали устраивать небольшую главу с крестом) или в виде шатра, крытого черепицею» [8]. Вообще квадратные в плане часовни строились чаще всего по причине наименьших затрат. Исследователь карельского деревянного зодчества В. П. Орфинский обратил внимание: «При необходимости увеличить помещение его план составлялся из двух или из трех квадратов, но в целом это была простая прямоугольная форма» [9].

Некоторые часовни находились в единстве с природными объектами и в смысловом плане были с ними слиты. «Это воспринимается как целостный комплекс («святое место»), а фольклорная и ритуальная традиции одинаково направлены в своем действии как на часовню, так и на сопутствующий ей объект. Самый распространенный вариант – часовня в роще. Это участки леса, состоящие из очень старых деревьев; иногда они были обнесены оградой, внутри которой помимо деревьев находились святыни: часовня, крест, особо почитаемое дерево, дерево с явленной на нем иконой, целебный источник. Сюда приходили лечиться, пить воду, молиться. При этом оставляли на деревьях вблизи источников, на иконах и крестах одежду, ткань, ленты, деньги и другие приношения. Здесь же совершались крестные ходы в праздники» [10].

Особенности устроения часовен в России зависели даже от географического положения. «Яркой особенностью севернорусского сельского прихода в течение ряда веков было существование в его рамках так называемых «часовенных приходов». Центром такого прихода становилась часовня. Поскольку священника при часовнях иметь не полагалось, то позволительные для мирянина службы – чтение «часов» – проводили сами крестьяне» [11]. Как писал в своем труде исследователь Камкин, управлял часовней и ее имуществом часовенный приказчик или староста. Зачастую случалось так, что часовенные богомольцы переставали считать себя прихожанами основного храма и приглашали для совершения молитв других священнослужителей. Естественно, что на этой почве возникали конфликты. Затем церковная власть повела в отношении «часовенных приходов» жесткую ограничительную политику: «часовни отдавались под неусыпный и непосредственный контроль приходского клира. Процесс этот проходил болезненно и занял весь XVIII век. К исходу его «часовенные приходы» прекратили свое существование» [12].

Тогда же, в конце XVII века, опыт «часовенных приходов» переняли раскольники, и часовни в России «обрели устойчивую связь со старообрядческим движением, превратились в один из наиболее значимых символов идеологии беспоповства» [13]. Помимо этого, в глазах представителей власти часовни ассоциировались с нежелательной приходской автономией, а совершаемые в них обряды менее всего поддавались церковному контролю. Например, «в северных поселениях, сильно отдаленных от приходского храма, полевые молебны служили в часовнях грамотеи» [14]. Оба эти мотива предопределили исключительно сложное, по большей части отрицательное отношение к часовням.

Отношение центральной власти к часовням

B 1722 году, в царствование Петра I, на основе негативного восприятия часовен был издан закон: «Построенным близ церквей и на торжищах, и на перекрестках, и в селах, и в других местах часовням там отнюдь не следует быть, потому что в городах и в селах находится довольно церквей, правильно созданных и освященных для славословия имени Божия. Между тем часовни служат в пользу раскольников и их учения, ибо они по своему невежественному упрямству и умовредной прелести, отчуждаясь от церквей, приходят в часовни, как в некоторую молельню, и отправляемое там моление почитают как за церковное. Посему определено часовен по вышеизложенным причинам не строить, а построенные до того времени разобрать» [15]. Все усилия властей были направлены на радикальное сокращение количества часовен. Однако этот указ не везде исполнялся. Вследствие крайней нужды в часовнях, особенно в северных областях и в Сибири, где церквей было немного, а располагались они на значительном расстоянии друг от друга. Поэтому вскоре стали поступать прошения в Святейший Синод, чтобы он дозволил часовни не разбирать.

В 1727 году Синод разрешил моление в уцелевших часовнях, распорядившись надзирать за тем, чтобы не причинялось «святым церквам обиды и поругания» и чтобы часовни не способствовали раскольникам. Но уже в 1734 году произошел возврат к запрету возведения часовен: указ гласил, чтобы «во всей Великороссийской Империи в городах, селах, деревнях и других местах никто нигде отныне на новых и на старых местах, вместо старых вновь часовен не смел строить, а старые часовни, которые ныне где имеются, оставить в прежнем состоянии» [16]. Такое компромиссное решение оставалось в силе в течение всего XVIII века.

Между тем во многих местах часовни были совершенно необходимы, по отдаленности селений от церквей. Трудность и даже невозможность испросить дозволения на постройку их была очевидна. Поэтому во многих местах решались «строить часовни без дозволения начальства, надеясь, вероятно, впоследствии доказать, что часовня существовала и до 1734 года. Может быть, правительство и знало о построении многих из них, но, осознавая нужду в них для селений, не преследовало строителей, когда убеждалось, что в данной часовне собираются православные, а не раскольники» [17], в противном случае часовни разбирались, не смотря ни на какие просьбы. «Есть основание считать, что, устраивая свои часовни без официального разрешения, крестьяне непосредственно продолжали давнюю традицию самоуправления в религиозной жизни» [18]. При усиленной просьбе оставить часовню для моления мимо ходящих и едущих людей, Святейший Синод дозволял ставить столб с иконой на месте часовни.

Но часовни продолжали существовать. В 1769 году Святейший Правительствующий Синод, узнав что «в некоторых епархиях священники не в приходских своих церквах, но в часовнях, не только приходских своих, но и посторонних людей самовольно, не наблюдая надлежащего порядка, венчают», приказал «учинить священникам наикрепчайшее с подписками подтверждение, чтоб оные священники мимо церквей в часовнях отнюдь никого не венчали под опасением лишения чинов их» [19]. Венчание в часовнях или молитвенных домах разрешили лишь в исключительных случаях и только с благословения епархиального архиерея.

B 1831 году произошел ощутимый переворот в отношении Синода к строительству часовен. Высший орган церковного управления рассматривал представление «О существующих в Олонецкой епархии во множестве часовнях» [20]. Предлагалось дифференцировать ограничительные меры в отношении часовен. Полагали, что нельзя оставлять часовни «без починки», ожидая их разрушения, поскольку может пострадать «весьма значительное» часовенное имущество. Полное разрушение часовен могло привести к сохранению в деревнях лишь «чисто домашней раскольнической службы, когда не будет общих собраний даже и в часовнях, где более или менее остается еще чувство к вере господствующей» [21]. Поддержанное Синодом представление епископа стало своеобразным закреплением в законодательстве реально существующего отношения церковных властей к этой разновидности храмов.
Этот же порядок в середине XIX века закрепил изданный Устав духовных консисторий, в котором, в частности, определили и судьбу раскольничьих часовен: «Раскольникам воспрещается строить вновь что-либо похожее на церкви или переделывать, или возобновлять старые подобные здания. Местное гражданское и духовное начальство имеют строжайшее наблюдение, чтобы крестьянские избы не были обращаемы в публичные молельни» [22]. Также было велено раскольнические часовни и молитвенные дома, построенные до 1826 года, оставить в том положении, в каком они были.

В 1840 году Святейшим Синодом внушалось «убеждать помещиков и общества, без всякого настояния и принуждения, устраивать при кладбищах особые помещения для мертвых, впрочем, без всякой роскоши и украшений, и в зданиях сих ставить образа, как в часовнях» [23]. В 1853 году последовал указ о том, чтобы «располагать прихожан к постройке церквей, где они нужны, допуская строение их в простейшем виде и не препятствуя постройке часовен, с тем, чтобы в последних православные причты по временам отправляли славословия» [24]. Однако местная власть смогла получить важное преимущество в сдерживании инициативы прихожан к строительству часовен благодаря требованиям Устава строительного, изданного в 1857 году. Этот документ предписывал строить и «возобновлять» часовни «по планам и фасадам, утвержденным, где следует» [25].

В 1865 году указом Святейшего Синода епархиальным архиереям предоставили право самим разрешать постройку часовен: «Сооружение вновь часовен, как в селениях, так и в городах, исключая столицы, предоставить епархиальному начальству дозволять по достойным уважения причинам, не испрашивая разрешения Святейшего Синода, построение же часовен в столицах оставить на прежнем основании, то есть не иначе допускать, как с Высочайшего соизволения. Равным образом предоставить епархиальному начальству делать окончательные постановления об уничтожении или об оставлении тех часовен, кои оказались бы построенными или перестроенными без разрешения духовного начальства, а также о передаче обстоятельств самовольного построения или перестройке часовни на суждение по законам, или об оставлении без преследования» [26].

Помимо давления обстоятельств повседневной церковной жизни, невозможность административного нажима на строителей часовен была связана с ограниченностью контроля, который отнюдь не был повсеместным. Поэтому крестьяне, не тратя времени и сил на получение официальных разрешений, просто выделяли место и срубали себе часовенку. «Часовни в некоторых местностях становились центрами домостроительной жизни: в них отправлялись празднично-воскресные службы и требы «первой необходимости» для жителей, по тем или иным причинам не могущих регулярно посещать свою приходскую церковь» [27].

Местные же священники не стремились к конфликту с прихожанами и не докладывали начальству о подобных самовольных постройках в деревнях. Имеющиеся источники позволяют утверждать, что духовные власти не располагали полной информацией об имеющихся часовнях. Митрополит Филарет, отправившись однажды в Торжок, заметил, что «между Москвою и Клином в нескольких деревнях есть небольшие часовни, состоящие из кивота на столбе, со стеклами к дороге, и с иконами внутри, некоторые, по-видимому, недавнего построения» [28]. Владыка поручил Консистории без формального следствия и огласки разведать у местных причтов когда и кем устроены часовни, с какого позволения и кто на ними смотрит. Возможно, именно по этим причинам некоторые возведенные в XIX веке, в частности в Звенигородском уезде Московской губернии, часовни упоминаются лишь в клировых и страховых документах 1910-х годов, когда эти церковные строения позволили легализовать.

Таким образом, «длительная борьба против строительства часовен, инициированная центральной властью, в XVIII веке оказалась малоэффективной из-за слабой исполнительской дисциплины, невозможности контроля над происходящим в глухих деревнях, двойного стандарта в отношении к старообрядческим часовням и часовням, построенным приверженцами официального православия». B начале XIX века борьба против часовен и связанных с ними традиций приходской жизни продолжалась столь же безуспешно. «Постепенно настойчивые прошения прихожан, с одной стороны, и лояльная по отношению к верующим позиция местных духовных властей с другой привели к ослаблению давления на строителей часовен. K середине XIX века часовни были реабилитированы, связанная с ними обрядность стала неотъемлемой частью религиозной жизни» [29].

Условная классификация часовен

В толковом словаре живого великорусского языка приведено следующее определение: «Часовня, часовенка – молитвенный дом, храмик без алтаря, где можно только служить часы (не литургию); отдельное маленькое строение или пристрой, с иконами и лампадой; часовни этого рода ставятся в виде памятника, или на распутьях, на родниках, или над престолом бывшей церкви» [30].

Действительно, как правило, часовня представляла собой небольшое церковное строение, предназначенное для богослужений суточного круга, в частности часов (откуда и происходит название).
Главным образом, часовня от церкви отличается отсутствием священного антиминса и, как следствие, алтаря. «Древняя традиция предполагала, что каждый мирянин читал не то, что мы знаем как утреннее и вечернее правило, а часы, повечерие и полуночницу. Эти службы и совершались в часовне. Однако в часовнях не только возносили частные, так называемые домашние молитвы, но и совершали богослужение церковное, отправляемое священнослужителями: вечерню, повечерие, полунощницу, утреню и часы с последованием изобразительных. В дальних от храма деревнях в часовнях служили обедницу: читались определенные молитвы и причащались уже освященными Дарами» [31].

Иными словами, часовня есть урезанная в богослужебных возможностях церковь, тем не менее, основное ее назначение – место для молитвы. А поскольку в часовне нет алтаря, то местную икону устанавливали внутри по возможности просто на восточной стене по аналогии с храмом, где на восток обращен иконостас, отделяющий алтарь от основного церковного пространства.

Похожие по своей сути на часовни отдельно существовали молитвенные дома или молельные комнаты. В качестве примера можно привести молельню, существовавшую до революции в казармах ткацко-прядильной фабрики тогда еще поселка Дедовск: «По праздникам в казармы приходил священник села Садки отец Иаков Березкин. Там была оборудована большая комната под молельню. В ней проходили церковные службы, крестили младенцев» [32]. В молельных домах тоже не было алтарей, и, соответственно, служить литургию в них, как и в часовнях, можно было только с принесением антиминса.

Следует отметить, что официальной классификации часовен не существует, авторы трудов на эту тему в разные годы предлагали разные версии, существенно отличающиеся друг от друга. Обобщив известные варианты, получилась сводная таблица, в которой выделены четыре основных критерия: материал, тип постройки, место возведения и посвящение (функция).

по материалу:
по типу постройки:
по месту возведения:
по посвящению:
• деревянная
• каменная
(кирпичная)
• металлическая
• часовня
• часовня-купальня
• часовня-сень
• часовня-столб
(часовня-крест, голбец)
• населенный пункт (среди домов или на площади)
• место бывшего храма
• святой источник
• кладбище
• памятное место
• дорога, перекресток дорог
• больница
• в память знаменательного
события в истории
• в память явления икон и чудес Божиих
• в память утраченного или упраздненного храма
• для отпевания усопших (кладбищенская)
• обозначение захоронения
(усыпальница)
• в честь выбранного
праздника или святого
• над святым источником
• иные часовни

Подавляющее большинство часовен можно классифицировать по каждому из критериев, но особое внимание стоит уделить последнему критерию, как наиболее сложному и требующему некоторых пояснений. Отмечу, что все представленные в публикации примеры часовен существовали в 1917 году в бывшем Звенигородском уезде Московской губернии или существуют в наши дни на территории современного Истринского района Московской области.

В жизни христиан всегда происходили события, за которые хотелось особенно поблагодарить Бога. Это могла быть, например, победа в битве или важное событие в жизни общества или царской семьи. На Торговой площади города Воскресенска (ныне Истра) в 1889 году построили часовню в память чуда, совершившегося 17 октября 1888 года над семейством императора Александра III в сохранении их жизни при железнодорожной катастрофе у станции Борки [33]. Если рассмотреть и другие критерии, то это была каменная часовня, построенная в населенном пункте. В 1930-х годах часовня была разрушена.

Ярким примером часовни, установленной на месте явления икон, святых или чудес Господних является часовня на святом источнике у деревни Лешково (бывшей Павловской волости): «В Благовещенском храме находится образ Казанской Богоматери, явившийся на дереве, за версту от Павловскаго, где теперь находится часовня в память этого явления; внутри часовни находится источник воды, называемый святым колодцем» [34]. Часовня в советские годы была уничтожена, а в 2011 году на этом же месте построили новую каменную часовню-сень.

Еще, к примеру, в деревне Ушаково Пятницкой волости (ныне Малое Ушаково Истринского района) деревянную часовню возвели в благодарность избавления от холеры: «15 июля 1848 года крестьяне деревни Ушаково в день Божией Матери, именуемой «Всех Скорбящих Радость», и святого равноапостольнаго князя Владимира, совершили молебствие, подобное вышесказанным, и холера, по заступлению Богородицы, прекратилась. Среди деревни устроена деревянная часовня, в которой поставлена икона Богоматери» [35]. Часовня в Малом Ушакове также была уничтожена в годы безбожной власти. В некоторых публикациях такие часовни называют обетными, то есть построенными по обещанию (обету).

Часовни строили и на местах упраздненных храмов, если не было возможности или необходимости восстанавливать саму церковь. Как правило, часовню возводили на бывшей алтарной части не только с целью увековечивания памяти, но и чтобы не допустить осквернения святого места, в частности, животными. В Звенигородском уезде, к примеру, такая часовня в честь Казанской иконы Божией Матери в 1917 году существовала в деревне Ивановское Павловской волости на месте святого престола упраздненного в 1810 году одноименного храма [36]. Часовня была уничтожена совсем недавно, в начале 2000-х годов (сохранился лишь фундамент), а в 2009 году неподалеку от этого места освятили новый Казанский храм-часовню.

По данным преподавателя церковной археологии кафедры литургики ПСТГУ Никиты Евгеньевича Гайдукова, на планах некоторых древних храмов видно, что к ним были сделаны пристройки-часовни (особенно это характерно для монастырей). Эти пристройки могли быть связаны с трапезой или с погребением. Со временем они «оторвались» от храма [37]. Это произошло после указа Святейшего Синода 1772 года, когда запретили устраивать кладбища ближе 100 саженей от деревенских домов. И получалось, что храм стоял посреди села, а на кладбище – часовня. Так возник еще один тип часовен – кладбищенские. В качестве примера можно привести кладбищенские часовни в селах Бужарово и Рождествено Пятницкой волости, используемые для отпевания. А при Ивановской суконной фабрике такая часовня находилась не на кладбище, а рядом с церковью, но была поставлена «для выноса усопших впредь до отпевания» [38].

На кладбище можно увидеть еще один их тип: памятник на могиле в виде часовни, которая называется часовня-усыпальница. Туда можно пригласить священника для совершения поминальной службы. Однако большинство часовен-усыпальниц во все времена не считались официальными, то есть не были приписаны к храмам и не учитывались в официальных церковных документах. Следует также отметить, что во все времена были и имеются в наши дни и другие типы часовен, по различным причинам непризнанные церковными властями. Как правило, устраивались они без благословения священноначалия и не освящались.

Деревенские же часовни, поставленные среди крестьянских домов и названные, чаще всего, по престольному празднику деревни, были обязательно приписаны к своему приходскому храму. В дневное время часовню не запирали, можно было прийти, поставить свечку. Но в XIX веке довольно часто церковные здания обворовывали, что стало одной из причин, по которым в часовнях запрещали установку кружек для сбора пожертвований. А если и давали разрешение, то, как правило, только в тех часовнях, которые были под надзором. В престольный праздник и на Пасху в деревню приходил приходской священник и совершал молебны. По сути это были его маленькие приписные храмы. Не из каждой деревни и не каждый мог доехать до храма, ведь хорошее большое крестьянское хозяйство нельзя было оставить даже на несколько часов.

Типичным примером деревенской часовни на территории Звенигородского уезда являлась часовня в честь Святителя Николая Чудотворца в деревне Падиково Павловской волости, приписанная к Благовещенскому храму в Павловской Слободе и находившаяся от него в пяти верстах. Эта деревянная часовня была возведена (возобновлена) в 1909 году взамен ветхой без дозволения епархиального начальства. Из-за этого возник скандал, закончившийся, впрочем, благополучно – часовню постановили считать официальной, а строителей наказали, «обязав их в три воскресных дня в присутствии причта положить в храме пред литургиею по сто земных поклонов» [39]. А вообще Благовещенская церковь в Павловской Слободе была уникальной в уезде – к ней было приписано сразу 11 деревенских часовен [40]. Все они были уничтожены в годы безбожной советской власти.

На классификациях часовен по месту возведения и материалу останавливаться не стоит, все очевидно и понятно из текста. А вот градацию по типу постройки следует пояснить и рассмотреть более подробно. Чаще всего часовня представляла собой небольшое деревянное или каменное (кирпичное) строение. Как правило, если часовня была квадратная в основании, с северной и южной сторон делали окна, с западной – дверь, а на восточной стене внутри располагали главную икону. Именно такая часовня существовала в деревне Обушково Павловской волости, построенная в 1908 году по проекту архитектора Владимира Дмитриевича Глазова [41]. Но всегда были и исключения из правил – порой дверь делали не с запада, а со стороны дороги (для удобства), отчего ориентация часовни менялась.

Бывало, строили часовни круглые или многоугольные в основании, для которых строгой ориентации на восток также не существовало, лишь по кресту на главке можно было определить стороны света.
С давних времен часовни возводили также над святыми источниками, колодцами или даже на берегах рек. В таких местах можно увидеть особый тип построек – часовни-купальни, в которых есть помещение с емкостью для погружения в воды святого источника. Среди дореволюционных построек на территории современного Истринского района таких обнаружить не удалось, но, к примеру, в 2007 году часовня-купальня была возведена у села Глебово над почитаемым источником и освящена честь Казанской иконы Божией Матери [42].

Большое распространение раньше имели и часовни вовсе без внутренних помещений, так называемые часовни-столбы (часовни-кресты), которые чаще всего устанавливали у дорог. На севере России они носили название «голбец». Подобные часовни представляли собой столб с иконой, крытый двухскатной крышей с крестом или большой крест, установленный в своеобразную беседку, крытую двухскатной кровлей или шатром. Последний образец, только без креста внутри, в наше время получил отдельное название – часовня-сень. Простым образцом такого архитектурного стиля в современном Истринском районе является выстроенная в овраге у деревни Обушково (бывшей Павловской волости) деревянная часовня-сень над святым источником, освященная в середине 2000-х годов в честь Владимирской иконы Божией Матери [43].

Следует отметить, что в современной церковной архитектуре недавно появилось новое понятие – храм-часовня. По одним данным, это просто маленький храм, то есть часовня по вместимости (около 20 человек), но с небольшим алтарем, по другим – организационная форма, упрощающая некоторые юридические моменты. Но, несмотря на такое название, это все же храм, а не часовня, поэтому в предложенную классификацию этот тип не входит. В качестве примера можно привести построенный в 2009 году деревянный храм-часовню Вознесения Господня в городе Истра. Еще надо оговориться, что предложенная классификация охватывает большинство часовен, но все же не является исчерпывающей, так как к каждому правилу всегда существуют исключения. Например, в селе Завидово Клинского уезда Московской губернии, как указано в клировой ведомости, к храму была приписана «каменная часовня для хранения ветхих церковных вещей» [44].

До сих пор малоизученным остается вопрос о том, почему церковные власти так мало уделяли внимания имеющимся часовням. Данные о последних появились в клировых ведомостях не раньше конца XIX века. В архивах был найден лишь один уникальный документ – датированная 1841 годом ведомость о числе часовен по Звенигородскому Духовному правлению. Видимо, тогда были предприняты первые действия к сбору и упорядочению сведений об имеющихся в уезде часовнях. В таблице приведены данные о материале, состоянии, дате и причинах постройки, а также информация о главных иконах часовен. К примеру: «Часовня при Христорождественской, в селе Филатове, церкви, построена в 1823 году на месте святого престола сгоревшей церкви, деревянная, внутри икона Господа Вседержителя, крепка» [45]. Всего в таблице содержится информация о 18 часовнях, существовавших на тот момент.

Подобных документов по Звенигородскому уезду за другие годы обнаружить не удалось, но с уверенностью можно сказать, что большая часть часовен, существовавших на момент революции, была построена во времена царствования Александра II и позднее. Это напрямую связано с большими реформами в стране и промышленным переворотом в столичном регионе – подмосковные деревни стали богатеть. В это же время на сельских кладбищах появилось огромное количество белокаменных крестьянских надгробий, которых до 1860-х годов не было совсем. Так что массовое появление часовен является своеобразным дополнительным признаком благосостояния крестьян и, конечно же, духовного подъема деревни.

Закончить исследование хочется сообщением о том, что в разные годы позиция церковных властей относительно строительства часовен кардинально менялась. Сейчас же архиереи, когда к ним обращаются просители за благословением на возведение часовни, отвечают: «Хоть маленький, но храм». Пусть там и развернуться негде, и служить особо некому, но пусть будет храм. Многие люди, может, и хотели бы хотят построить храм, но денег у них не очень много, хотя на часовню-столб вполне хватает. Человек будет идти мимо – вспомнит о Боге, помолится. И место станет уже другим.

 

Список используемых источников:
1. Снегирев И. Часовни в русском мире. // Душеполезное чтение. Ч. 3, третий год. – М., 1862. С. 239.
2. Энциклопедический словарь Брокгауза Ф. А. и Ефрона И. А. Т. 75. – СПб., 1903. С. 405.
3. Снегирев И. Часовни в русском мире. // Душеполезное чтение. Ч. 3, третий год. – М., 1862. С. 240.
4. Никольский К. О часовнях. // Прибавления к Церковный ведомостям. – 1889, №10-11. С. 251.
5. Снегирев И. Часовни в русском мире. // Душеполезное чтение. Ч. 3, третий год. – М., 1862. С. 244.
6. Никольский К. О часовнях. // Прибавления к Церковный ведомостям. – 1889, №10-11. С. 254.
7. Снегирев И. Часовни в русском мире. // Душеполезное чтение. Ч. 3, третий год. – М., 1862. С. 246.
8. Там же. С. 257.
9. Благовидова Н. Г. Часовни в архитектурно-планировочной среде города. – М., 2006. С. 6.
10. Пермиловская А. Б. Русский север как особая территория наследия. – Екатеринбург, 2010. С. 265-266.
11. Камкин А. В. Православная церковь на севере России. – Вологда, 1992. С. 27.
12. Там же. С. 29.
13. Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале XX веков. – Петрозаводск, 2009. С. 52.
14. Бернштам Т. А. Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. – СПб.,2007. С. 224.
15. Никольский К. О часовнях. // Прибавления к Церковный ведомостям. – 1889, №10-11. С. 256.
16. Там же. С. 259.
17. Там же. С. 260.
18. Шургин И. Н. Часовни Кенозерья. // Старообрядческая культура Русского Севера. М., 1998. С. 117.
19. Указы Святейшего Правительствующего Синода 1721-1878 годов. – М., 1879. С. 436-437. №370.
20. Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале XX веков. – Петрозаводск, 2009. С. 53.
21. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Т. 1. – СПб., 1915. №360.
22. Устав духовных консисторий. – СПб., 1871. С. 19.
23. Никольский К. О часовнях. // Прибавления к Церковный ведомостям. – 1889, №10-11. С. 255.
24. Там же. С. 261.
25. Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале XX веков. – Петрозаводск, 2009. С. 58.
26. Указы Святейшего Правительствующего Синода 1721-1878 годов. – М., 1879. С. 3-4.
27. Бернштам Т. А. Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. – СПб.,2007. С. 64.
28. Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московского. Вып. 2. Т. 2. – М., 1904. С. 186.
29. Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале XX веков. – Петрозаводск, 2009. С. 64.
30. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV. – СПб.-М., 1909. С. 644.
31. Зачем строят часовни? // Портал «Православие и мир».
32. Истринская земля. – М., 2004. С. 141.
33. ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 146. Д. 16. Л. 67.
34. Спутник по Московско-Виндавской железной дороге. – М., 1909. С. 101.
35. Копьев Я. Летопись церкви Святых Благоверных князей Бориса и Глеба. – М., 1884. С. 123.
36. ЦИАМ. Ф. 1371. Оп. 1. Д. 81. Л. 3.
37. Зачем строят часовни? // Портал «Православие и мир».
38. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 462. Д. 25. Л. 1а.
39. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 759. Д. 310. Л. 25.
40. ЦИАМ. Ф. 1371. Оп. 1. Д. 81. Л. 25.
41. ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 162. Д. 16. Л. 2.
42. Часовня Казанской иконы Божией Матери у села Глебово. // Портал «Храмы России».
43. Часовня Владимирской иконы Божией Матери у деревни Обушково. // Портал «Храмы России».
44. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 746. Д. 1570. Л. 55.
45. ЦИАМ. Ф. 608. Оп. 2. Д. 880. Л. 14об.

Назад

2012-2016 © Краеведческий проект «Утраченный Божий Дом». Cтудия дизайна «VoltStudio».
Допускается свободное копирование и распространение материалов без их искажения с условием ссылки на данный ресурс.

Яндекс.Метрика