Воспоминания А. М. Шуберт. Конец Ивановского. Без даты
НИОР РГБ. Ф. 547. П. 8. Д. 7

Архивный документ приводится не полностью, отобраны только сведения по исследуемой теме

Л. 2: Все началось с Революции: сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока не исчезло все. Осенью 1917 года исполнилось 100-летие со дня основания Ивановской фабрики Григорием Михайловичем Цуриковым — дедом Сергея Максимовича (1817-1917). В память этого Сергей Максимович воздвиг на дворе фабрики часовню по чертежу архитектора Веснина. Но никакого празднования этого события на фабрике уже не получилось. Уже надвигалась Революция. В октябре 1918 года эта часовня была рабочими поспешно разрушена.

Лето 1918 года семья дяди Сергея Максимовича еще проводила последний раз, в Ивановском в их доме при фабрике, построенном когда-то Цуриковыми. Дом в Красновидове, где они раньше проводили летние месяцы, был опечатан, а затем разграблен и подожжен. Он сгорел со всей старинной обстановкой.

Осенью 1918 года фабрика была национализирована. Но не дом Сергея Максимовича, который оставался пока в его частном владении, так же как и дом, выстроенный когда-то дедом Максимом Ефимовичем для себя около плотины. Ради сохранности их старого гнезда дочь Сергея Максимовича Оля даже осталась в нем жить на зиму 1918-1919 годов, и даже поступила ради этого учительницей в ивановскую школу Но это спасло их дом лишь на время: через год, в 1919 году, Оле пришлось оставить школу и уехать в Москву.

Приблизительно тогда же Сергей Максимович в последний раз ночевал в своем доме при фабрике. В Народном доме шел в это время митинг. Толпы рабочих шли туда мимо окон Сергея Максимовича. Слуга его, Иван Михеевич, сказал ему: «Рабочие что-то очень шумят, вы бы, Сергей Максимович, лучше поехали в Москву». Дядя Сережа встал и уехал из Ивановского навсегда, бросив все вещи, библиотеку, документы, и вообще все. После этого дом Сергея Максимовича был тоже национализирован. А в доме у плотины (бывший деда) продолжал пока жить оставленный директором фабрики Михаил Александрович Попов. Этот дом Максим Ефимович построил для себя еще за сорок лет до Революции, дом без балкона и без открытой террасы — они были ему не нужны.

В Москве Михаил Александрович был снят с поста директора фабрики, и она была национализирована. О Сергее Максимовиче никто не вспомнил, о нем не подумали, несмотря на все то, что он сделал в свое время для фабричных и для окрестных деревень, превратив ее в Л. 3: большой культурный центр. ... После отъезда с фабрики Михаила Александровича и Сергея Максимовича она еще продолжала работать до 1941 года. Директором ее был избран бывший конторщик В. М. Прохоров.

Никто не учел, конечно, того, что Сергей Максимович сам отказался от поста директора фабрики еще в феврале 1917 года, после того как на митинге в Народном доме один из рабочих публично назвал его «эксплуататором». Сергей Максимович был глубоко оскорблен главным образом тем, что никто из присутствовавших рабочих и служащих не посмел за него вступиться. Расценки зарплаты на Ивановской фабрике были, правда, ниже, чем в других местах, но ведь он никогда не использовал для себя лично дивиденда с фабрики и отдавал его целиком для нужд рабочих. Однако большинство паев по-прежнему принадлежало ему, он фактически оставался единоличным владельцем фабрики.

Согласно пожеланию Сергея Максимовича директором фабрики был тогда собранием пайщиков избран на его место его племянник Михаил Александрович Попов, и поселился в доме деда у плотины. При национализации фабрики Михаил Александрович был оставлен на посту директора, однако уже через 2 года, в 1919 году, по случаю ареста в Москве.

Первое, что предприняли рабочие после исчезновения с фабрики последнего члена семьи Поповых, был снос церкви, построенной Павлом Григорьевичем в 1865 году. Так исчезла одна из главных красот Ивановского – белая колокольня на Ивановской горе, и перестал звучать серебряный перезвон ее колоколов, слышавшийся на всю округу. Новые хозяева фабрики говорили, что намеревались устроить из корпуса церкви большую каменную школу. Но она так и не была никогда построена, а битый кирпич от нее был растаскан поштучно. Замечательный звон Ивановской церкви определялся тем, что при отливе колоколов на заводе Финляндских Павел Григорьевич Цуриков и Максим Ефимович Попов со всем религиозным усердием навалили в котел огромную массу серебра в монетах и драгоценностях.

Приступив к разрушению церкви, ивановские рабочие первым Л. 4: делом принялись, вероятно, за взлом мраморных надгробий над могилой Павла Григорьевича Цурикова, поскольку ходил слух о том, что он, как получивший дворянство, был похоронен в церкви с пожалованной ему золотой шпагой. Жутко представить, как они шарили руками среди полуистлевших костей и одежды! И, конечно, никакой золотой шпаги они не нашли. Спрашивается, сколько выручили бы себе лично семьи рабочих от остатков сабли, если бы они ее и нашли? Вероятно, тогда же была уничтожена и могила Александры Григорьевны, старшей дочери Григория Михайловича, умершей в 1887 году. Не осталось следа от могилы и памятника около церкви – последнего свидетельства о семье Цуриковых. Последними сторожами фабрики остались члены семьи Шуберт.

В начале 1947 года ... вздумали съездить в Манихино на старое пепелище наших дач. И вот, что мы нашли: с трудом установили те места, на которых когда-то стояли наши дачи. Все вокруг вырублено. Один пустырь. Река обмелела, так как плотина обвалилась. Сгорела «мелющая» и водообводной канал. Так как шел проливной дождь, мы на фабрику не пошли. Как говорили – там все сгорело: все дома Сергея Максимовича, все деревянные дома во дворе фабрики. С обрыва еще видны были остатки корпусов фабрики. Но она уже не работала. Перед войной все машины были вывезены, а корпуса взорваны. ...

Павел Сергеевич Попов, купив себе машину, несколько раз Л. 5: ездил на ней в Ивановское и не нашел там ничего кроме каких-то кирпичных стен с остатками белой разделки. Ездил несколько раз до своей кончины 31 января 1964 года. Через каждые 2 года приезжает по старой памяти племянница мастера Шенейха, приезжает из эмиграции во Франции, чтобы походить по земле, по которой бегала ребенком, гостя у дяди и тети Топлениковых. На фабрике и в округе уже никто не живет. Все умерло. Так исчезло все, созданное когда-то Григорием Михайловичем Цуриковым. Остался один пустырь и Коровий брод таким, каким он был 100 лет назад, когда здесь начал строить Ивановскую фабрику Григорий Михайлович Цуриков.

Л. 18 (фрагменты рукописного текста): Мы знаем, что почти 7 лет тому назад в самом начале войны с Германией в 1941 году Ивановское было в течении 2 недель оккупировано немцами, и что перед тем фабрика была закрыта: машины с нее вывезены, а фабричные корпуса взорваны.

Л. 19: Мы подошли к нашему обрыву: вид оттуда резко изменился: река обмелела и стала узенькой. Мы пошли дальше по дороге вниз к фабрике. Зашли в дома бывшего огородника и возчика (Кухтина?). Никто из них нас уже не знали. Отсюда была видна обвалившаяся плотина и пересохшая канава (бывший водообводной канал). Дальше можно было перейти реку по пересохшему броду. Но лил такой дождь, что мы никуда не пошли дальше. С этого берега было видно, что исчезли после поджогов все деревянные строения при фабрике: большая дача деда у плотины, «мелющая», квартирный дом ... и флигель «невестки барыни». Исчез каменный Народный дом (клуб), как видно разрушенный и растасканный по кирпичику.