Село Ивановское. Церковь Успения Пресвятой Богородицы (разрушена)
Пэнэжко О. Храмы Истринского района. Ч. 1. – Владимир, 2009. С. 255-323

С. 255: В 1817 году крепостной мельник и плотник Григорий Михайлович Цуриков (1782-1852) состоял на откупе у своего барина Павла Ивановича Голохвастова, проживавшего в своем поместье Покровском-Рубцове близ Ново-Иерусалимского монастыря Московской губернии Звенигородского уезда, и арендовал у экономических крестьян деревни Ивановской того же уезда пустопорожнюю землю на реке Истре, негодную для полевых работ. Земля же эта, носившая название «Коровий брод», служила крестьянам местом для прогона скота на водопой... Цуриков же имел в виду постройку здесь водяной «мукомольни» и «сукновального амбара». Место являлось для этого подходящим, поскольку оно находилось в глубокой лощине между двумя значительными возвышенностями: так называемой Павловской горой с одной стороны и Ивановской горой с другой. На Павловской горе лежала деревня того же С. 256: именования, откуда дорога вела вниз к реке Истре. Между обоими взгорьями раскинулись тучные заливные луга, на что указывало и название лежащего ниже по реке села Лужки. Вода была здесь чистой и протекала под сравнительно большим напором. Для увеличения этого напора Цуриков построил у Коровьего Брода большую плотину, которая сохранялась в целости еще во время войны 1941 года. (Он был специалистом по устройству плотин, получил правительственную медаль за установку плотины для Павловской казенной фабрики армейских сукон). Такой напор воды был нужен Цурикову для приведения в движение построенной им здесь мельницы. Перед плотиной образовалось глубокое водохранилище, излишки воды которого сбрасывались в ту же Истру по вырытому Цуриковым обводному каналу, оканчивающемуся значительно ниже плотины. А перед плотиной образовался теперь переезд – «брод», к которому подходила дорога от Московского шоссе и так называемой Павловской слободы, где имелась казенная суконная фабрика.

Для себя же и для своей семьи Цуриков построил недалеко от мельницы на берегу канала избу, куда и переселился. Цуриков никогда не молол на своей мельнице муку, но промывал на ней сукна, которые доставлялись ему с этой целью с суконной фабрики в казенном Павловском. А поэтому понятно, почему мельница Цурикова никогда не называлась «мельницей», а называлась «мелющей». Казенная фабрика этот труд Цурикова оплачивала и стала давать ему значительный доход. Так было, положено начало Ивановской суконной фабрике.

Через несколько лет после постройки Цуриковым плотины и мельницы на Истре, предприятие его оказалось настолько прибыльным, что он задумал организовать близ деревни Ивановской собственное суконное производство. 1837 год считается официальным началом работы Ивановской суконной фабрики. Поначалу Цуриков занимался только промывкой и валяньем сукон, получаемых им с Павловской казенной фабрики, и от Шапошникова, имевшего фабрику в Лихоборах, под Москвой. В 1830 году Цуриков установил ручные ткацкие станки и начал самостоятельно вырабатывать сукно. Работа на фабрике производилась постоянно, кроме небольших перерывов на Святой и Фоминой неделе, одного дня Рождества и трех – масляницы.

По сведениям 1864 года, Ивановское входило в Никулинскую волость Ведомства государственных имуществ Звенигородского уезда. В это время здесь было имение Воскресенского, 2-й гильдии, купца Павла Григорьевича Цурикова (1812-1878).

С. 257: Первыми рабочими у Григория Цурикова были ткачи закрывшейся в то время Дютьковской (Звенигородского уезда) фабрики. Приблизительно с 1835 года в управлении фабрикой стал принимать участие сын основателя Павел Григорьевич Цуриков. Он жил в Ивановском, в деревянном доме у фабричных ворот. В «Атласе промышленности Московской губернии» Л. Самойлова (М., 1845) он уже назван владельцем фабрики.

В 1837 году Павел Григорьевич венчался в церкви Петра и Павла села Лужки с жительницей Воскресенска, дочерью коллежского асессора Анной Сергеевной Мингалевой (1818-1907, похоронена в Воскресенском монастыре, сохранившийся до нашего времени памятник украшен мозаикой по рисунку В. М. Васнецова). Благодаря природному уму и настойчивому труду П. Г. Цуриков стал миллионером, дворянином, статским советником.

Фабрика, постепенно разрастаясь, достигла полного расцвета после Крымской войны 1855 года, очевидно, значительно поддержанная армейскими заказами. Она стала одной из главных в России по своим оборотам. Фабрика славилась преимущественно выделкой дешевых суровых сукон, до 2 рублей за аршин. Такое же дешевое сукно при том же качестве не мог сделать больше никто ни в России, ни за границей. В армяки цуриковского сукна одевалась в свое время вся извозчичья Москва. Сукну этому не было износа. Благодаря своим добротным постройкам, с архитектурными украшениями, – карнизы и обрамления входов кирпичных строений были сделаны из белого камня, сочетание красного кирпича и белокаменной отделки окон и дверей было очень красиво, – фабрика получила в народе название «красавицы-фабрики». На ней были С. 258: построены добротные здания: налево, у входа в главные ворота, – дом с башенками и балкончиками – хозяина фабрики, окруженный парком, цветниками и оранжереями. Ближе к плотине – помещение народного дома, на дорогу выходила длинная стена фабричных складов, были построены здания директорского дома, корпуса квартир для служащих и спален для рабочих; здание магазина было украшено башенками и часами. Даже сараи и конюшни в Ивановском были капитальными строениями, выстроенными из кирпича.

Живописное расположение, красивые фронтоны главных фабричных корпусов, выкрашенные в темно-красную краску с белыми продольными полосами, архитектурные украшения в виде ваз, гербов, и т. п., деревянные, окрашенные под кирпич, красивые будочки для писсуаров и С. 259: ретирад, производят отрадное впечатление. Фабричный двор содержится чисто. Пред одним из главных фабричных корпусов устроен даже фонтан, пускаемый по временам. Для рабочих на фабрике устроены баня, школа и больница (по состоянию на 1882 год), есть харчевой амбар, откуда желающим отпускаются в кредит мука, соль, крупа и масло.

До 1880-х годов фабрика продолжала работать на ручных станках с 11-часовым рабочим днем. В 1880 году годовой оборот фабрики оценивался в 416 000 рублей. В 1887 году фабрику приобрел у вдовы Цурикова Максим Ефимович Попов, московский купец, владелец суконных магазинов на Ильинке, бывший советником и помощником в суконной торговле сначала Григория Михайловича, а затем и Павла Григорьевича Цуриковых, женатый с 1843 года на сестре Павла Григорьевича, Матрене Григорьевне Цуриковой. Он был уважаемым в столице человеком – членом Московской городской управы, действительным статским советником и церковным старостой кафедрального Кремлевского Успенского собора. С 1888 по 1917 год фабрикой управлял его младший сын Сергей Максимович Попов, поселившийся в Ивановском с женой Любовью Васильевной, дочерью богатого фабриканта Зубова.

Племянница Сергея Максимовича Попова, дочь его сестры Анны С. 260: Максимовны Поповой, А. М. Шуберт, оставила воспоминания о Григории Михайловиче и Павле Григорьевиче Цуриковых, Анной Сергеевной Мингалевой, Максиме Ефимовиче Попове: портрет Григория Михайловича – благообразного старика с белоснежной бородой по пояс. Жил он и его семья так, как жили тогда все простые крестьяне. Был ли он сам грамотен – не знаю. При всем этом любопытно, что сами Цуриковы настаивали на том, что они родом из города Цюриха (Швейцария) и что кого-то из их предков выписал из-за границы их барин и затем как-то закрепостил. Отсюда и фамилия «Цуриковы». Одна помещица Звенигородского уезда, жившая еще на моей памяти, все звала к себе в гости последнего владельца фабрики, нашего дядю С. М. Попова, обещав рассказать ему что-то интересное о роде Цуриковых, но дядя к ней так и не собрался. После смерти Григория Михайловича Цурикова фабрика перешла к его сыну Павлу Григорьевичу Цурикову (1812 года рождения). Как он, так и другие члены их семьи уже не были крепостными. Павел Григорьевич Цуриков был уже грамотным и вел обстоятельную переписку с нашим дедом Максимом Ефимовичем Поповым (переписка сохранилась). Но никакой бухгалтерии Цуриков на фабрике не вел: говорил, что вся она у него в голове. Расплачивался с рабочими, которых было около тысячи человек, собственноручно, как бог на душу положит. При каждой расплате удерживал с рабочих по 50 копеек на золочение купола собора Ново-Иерусалимского монастыря.

Получив за взятки подряды на поставку сукон для армии, Павел Григорьевич Цуриков быстро разбогател и превратился из крестьян в Звенигородского купца. Однако и отец его был последние годы настолько богат, что позволил себе в 1837 году такую роскошь, как женить сына Павла Григорьевича на обедневшей Воскресенской дворянке Анне Сергеевне Мингалевой. Для сына его и его «невестки-барыни» старик выстроил рядом со своей избой отдельный домик, в котором мы, спустя 50 лет, жили летом на даче.

Анна Сергеевна была хорошо воспитанная и тонкая особа и, тем не менее, вышла замуж за мужика, который, по словам нашей матери, стригся под горшок и рыгал за столом. В период своей помолвки с молодым Цуриковым, она посылала ему С. 261: очень сентиментальные письма, с изъяснением там, как она его любит, как без него скучает. Всего вероятнее, что она писала их под чью-то диктовку. Выйдя за Павла Григорьевича Цурикова замуж, она сохранила прежние привычки и сумела завести в их доме барские порядки. Теперь она стала важной и тонкой дамой...

До своего замужества Анна Сергеевна была принята в домах всех окрестных помещиков. А когда она с мужем поехала после свадьбы с визитом к его бывшему барину Голохвастову, то их дальше передней не пустили.

Торговые связи фабрики с магазином Попова еще более закрепились в 1843 году браком последнего с «звенигородской купеческой сестрой» Матреной Григорьевной Цуриковой, то есть с нашей бабушкой (1821 года рождения). Максим Ефимович был так доволен этой комбинацией, что возвращаясь после сговора с фабрики и переезжая Истру вброд за плотиной, выстрелил в воздух из пистолета.

Описываю все это так подробно, поскольку благодаря этому браку переплелись самые различные культурные связи, имевшие впоследствии большое влияние на нас – детей Шубертов. Не говоря уже о том, что во всех упоминаемых выше местах еще побывало шестое поколение старика Цурикова, и пятое поколение старика Попова. Еще ряд лет после революции 1917 года продолжали существовать и плотина через Истру, построенная мельником Цуриковым и сама мельница «мелющая», и Ивановская фабрика, а до 1918 года существовал еще и московский магазин «Максима Попова с сыновьями» и многое другое.

У деда и бабки Поповых было 9 человек детей, наши дядья и тетки: Александр – 1844 года рождения; Павел – 1846 года рождения; Ольга – 1847 года рождения; Анна – 1853 года рождения; Мария – 1858 года рождения; Сергей – 1862 года рождения. Были у них еще мальчики, умершие в младенчестве (похоронены на Ваганьковском кладбище) Николай, Иван, Иван. Ко времени смерти нашего отца все дети Максима Ефимовича Попова были уже женаты или замужем, кроме старшей дочери Ольги Максимовны.

Если все дети Максима Ефимовича Попова получили образование, то это, всего вероятнее, было сделано под влиянием единственного культурного представителя старшего поколения – тетушки Анны Сергеевны Мингалевой. Едва ли почти ничему не учившемуся Максиму Ефимовичу и полуграмотной Матрене Григорьевне (подписывавшейся «Попова») пришло бы самим в голову приглашать в дом гувернанток и обучать детей языкам и музыке. Анна же Сергеевна сумела завоевать С. 262: авторитет не только в семье Поповых, но и во всей Звенигородской округе. С годами муж ее получил звание статского советника и орден Владимира на шею (за что не знаю). Может быть, Павел Григорьевич Цуриков получил и чин и орден за то, что позолотил якобы на свои средства громадный купол церкви Ново-Иерусалимского монастыря? А может быть за то, что, поехав в старый Иерусалим, купил там и поднес в дар тамошней православной церкви дуб Мамврийский, под которым, по свидетельству библии, праотец Авраам принимал под видом трех ангелов, самое Троицу? (Я видела фото этого дуба с соответствующей вывеской). К Цуриковым в Ивановское в их богатый и хлебосольный дом к этому времени съезжается вся окрестная дворянская знать. Супруги Цуриковы были бездетны и всю свою любовь и заботу сосредоточили на своих племянниках Поповых. Мы дети – Шуберты, Павла Григорьевича Цурикова в живых уже не застали. А с Анной Сергеевной встретились впервые только через три года после смерти нашего отца, когда стали жить летом на даче при фабрике. Оттуда мы ездили на поклон к Анне Сергеевне в город Воскресенск, куда она удалилась, продав после смерти мужа, фабрику нашему деду Максиму Ефимовичу Попову».

В 1890 года фабрика насчитывала 683 рабочих; при селе также находился кирпичный завод (с 5 рабочими), которым управлял купеческий сын Сергей Иванович Топленинов, воспитанник и помощник М. Е. Попова. В 1890-х годах фабрика значительно пополнилась машинами и расширила свои постройки. Практически все оборудование было заказано в Англии. В 1900-х годах оборудование фабрики продолжало пополняться и к 1914 году она имела вид, в каком оставалась и в 1920-е годы. Фабрика делилась на 7 производственных отделений: 1) мойка и смеска шерсти, 2) аппаратно-прядильное, 3) ткацкое, 4) сукновально-промывное, 5) строгальное, 6) красильное, 7) прессовое. Нормальная выработка предприятия перед Первой мировой войной при 10-часовом рабочем дне составляла в год 21076 пудов сукна разных сортов. На производстве С. М. Попова были созданы самые лучшие для того времени очистные сооружения – отработанные окрашенные воды поступали в большой отстойный пруд, из которого, пройдя фильтры, поступали в реку Истру совершенно очищенными.

В школе (по состоянию на 1882 год, принадлежащей к разряду одноклассных с трехлетним курсом, при С. М. Попове школа стала двухклассной) устроенной недалеко от фабрики, около фабричной церкви, и содержимой, как и церковный причт, на средства владельцев фабрики, учатся только дети, не работающие на фабрике. Взрослых в школу не принимают, хотя среди рабочих есть немало желающих учиться. С. 263: Школа помещается в бревенчатом одноэтажном здании, состоит из одного общего класса и квартиры учителя. Персонал школы составляют: учитель, получавший 450 рублей в год жалования, законоучитель – 120 рублей в год, и учитель пения.

В 1868 году (29 сентября), в 7-верстном расстоянии от города Воскресенска, был освящен каменный, с таковою же колокольней, храм во имя Успения Божией Матери, близ Ивановской суконной фабрики. Этот храм, привлекавший в течение не одного десятилетия взоры многих архипастырей, храмоздателей и любителей церковного украшения как выдающийся по своей архитектуре и богатству, заслуживает того, чтобы сделать его описание и вспомнить о его создателе.

Строитель храма, Павел Григорьевич Цуриков, родился в январе 1812 года в крестьянской семье, небогатой по своим доходам, но богатой по своей нравственности. Воспитанный с юности в духе православной веры и нравах строгой нравственности, он остался таким же и в то время, когда стал обладать своими средствами, более или менее значительными, когда он уже имел собственную суконную фабрику, близ которой и построен им храм. С этого времени, можно сказать, в нем даже больше проявились религиозные и нравственные потребности благочестивой души его. Он начинает жертвовать из своих средств, так же как и его родитель Григорий Михайлович, на украшение соседних храмов и обителей.

Благотворительность Павла Григорьевича, унаследованная от благочестивого родителя, стала принимать все большие размеры и вскоре сделалась известной всей России. В пяти верстах от Ивановской фабрики есть небогатая женская Аносина обитель; в эту обитель отец Павла Григорьевича Григорий Михайлович ежегодно жертвовал целый обоз с хлебом и крупою в день Благовещения. По имени благотворителя из обители Аносиной никто не знал, только по смерти его сын, Павел Григорьевич, сказал в монастыре, что ваш благодетель умер, молитесь о рабе Божий Григории. Сам Павел Григорьевич, как любитель церковного богослужения, желал, чтобы и работающие на его С. 264: фабрике не оставались без богослужения под воскресные и праздничные дни. Для этого из села Лужков, куда в приход принадлежала фабрика, он стал приглашать на фабрику свою причт для служения всенощного бдения. Но этого мало. Ему хотелось, чтобы все трудящиеся на фабрике, а равно и сам он посещали Божественную литургию. Но где же посещать? Храмы далеко. Сообщение неудобно. И вот у него появилась мысль и душевное желание построить свой храм.

Настал 1864 год, в котором и суждено было осуществиться желанию Павла Григорьевича. О своем решительном намерении построить свой храм он открыл самому близкому дли него человеку – своей супруге Анне Сергеевне, которая, вполне сочувствуя его святому желанию, дала совет не медлить совершением этого святого дела. В том же 1864 году Цуриков испросил разрешение на построение храма близ своей фабрики на собственные средства у Епархиального начальства и немедленно, по получении разрешения, приступил к построению его.

Соорудив близ своей фабрики храм в честь Успения Божией Матери, храмоздатель не оставлял его до самой своей кончины как своею заботой об украшении, так и своим посещением. Он, как любитель церковного богослужения и человек глубоко верующий, не пропускал ни одной Божественной литургии. Также он исходатайствовал перед Его Высокопреосвященнейшим митрополитом Иннокентием разрешение под дни воскресные и праздничные совершать всенощное бдение с торжественным звоном для фабричного населения. Кроме того, сам поставил за правило, чтобы в его храме 4 раза или, по крайней мере, 3 раза на буднях в неделю совершалась литургия, за которой всегда его можно было видеть молящимся.

Заведенный Цуриковым порядок, благодаря Поповым, родственникам храмоздателя Цурикова, которые владели после него фабрикой, соблюдался до крайней возможности. Хор для пения в храме Божием, устроенный Цуриковым, существовал и потом, благодаря Поповым, которые каждогодно уделяли из своих средств значительное количество на поддержание церковного благолепия. А до Поповых, после смерти храмоздателя П. Г. Цурикова, заведенный им порядок поддерживала его благочестивая супруга Анна Сергеевна, которая по передаче фабрики своим родственникам Поповым, переехала жить в город Воскресенск.

«Даже самая болезнь, которую Павел Григорьевич Цуриков чувствовал, не могла удержать его от посещения службы Божией. 1877 года, 6 декабря, в день храмового праздника великого угодника Божия Николая Чудотворца, в последний раз он пришел в церковь Божию. Изнемогая от болезни и не будучи в состоянии стоять, он склонился на колена, С. 265: и в слезном сознании пред Богом грехов своих вольных и невольных, отдавался любви Божией в воздыхании душевного Богохваления. В сладком забытьи всего земного, в полноте умиления сердца, молился весь погруженный в помышления и ощущения небесные. Выходя из храма, по обыкновению, он своими руками роздал милостыню нищим и здесь захваченная простуда докончила его земное существование. С тех пор усиливающаяся болезнь не позволила ему уже быть в храме Господнем, он слег в постель и в 1878 году, 5 января, волею Божиею отошел в вечность, на 66 году своей жизни. Погребение его совершил Преосвященный Игнатий, епископ Можайский, викарий Московский. При отпевании, а равно и при заупокойной литургии стечение молящихся, пришедших воздать последний долг своему щедрому и незабвенному благотворителю, было громадное. По окончании отпевания гроб с прахом Павла Григорьевича был опущен в склеп, устроенный в приделе Святителя Николая, где сам Павел Григорьевич, еще при жизни, избрал себе место для вечного упокоения».

И еще несколько слов о прощании с Цуриковым, говорящих о том, сколь велика была его заслуга перед Церковью: «...в сослужении литургии с Преосвященным Игнатием было пять архимандритов, один иеромонах Сергий с Саввинского подворья, приходский священник отец Иаков так, что служащие панихиду, начиная от возглавия гроба стояли до самых Царских врат. Церковь была полна молящихся. За теснотою все не могли вместиться; не поместившиеся стояли вне и молились о упокоении своего незабвенного благодетеля и отца кормителя нищих и убогих. Певчие пели из фабричных и пели очень хорошо и безошибочно. Проповедь говорил простую, но прочувствованную приходский священник отец Иаков».

В 1868 году святой храм в селе Ивановское посещали: митрополит Московский Иннокентий, преосвященный Леонид, епископ Дмитровский – 2 раза. Преосвященный Петр в 1869 году. Преосвященный Леонид, епископ Дмитровский в 1870 и 1871 году, 2 раза в 1872 году. Преосвященный Леонид 2 раза и митрополит Иннокентий в 1873 году. Преосвященный Леонид, епископ Дмитровский в 1874 году. Митрополит Иннокентий и епископ Леонид в 1875 году. Епископ Леонид в 1876 году. Епископ Никодим. В 1878 году – Игнатий, епископ Можайский, совершивший отпевание храмоздателя, и преосвященный Алексий Можайский. В 1881 году – митрополит Макарий и преосвященный Алексий. В 1883 году – митрополит Иоанникий. В 1884 году –- преосвященные Мисаил, епископ Можайский, и Алексий, епископ Дмитровский. В 1885 году – преосвященные Алексий, епископ Дмитровский, и Александр, епископ Можайский. В 1891 году – преосвященный Иоанникий, С. 266: митрополит Московский (летопись церкви).

Главный храм, холодный, в честь Успения Божией Матери, построенный храмоздателем на горе, окруженной сосновым бором, имел при себе, кроме означенного, два придела, теплые: на правой стороне посвященный Св. Николаю, а на левой – Преподобному Павлу Фивейскому (празднование 15 января) – святому, имя коего носил храмоздатель. «Сей св. храм основан был в 1864 году, 25 июля, с благословения митрополита Московскаго Филарета, грамота коего, данная храмоздателю Цурикову, гласит следующее: «Божиею Милостию Смиренный Филарет Митрополит Московский: По благодати, дару и власти Всесвятаго и Животворящего Духа, данной нам от самого Великого Архиерея Господа нашего Иисуса Христа чрез святыя Его Апостолы и наместники и преемники, благословляем мы Почетному гражданину Воскресенскому 1-й гильдии купцу Павлу Григорьевичу Цурикову на иждивение его построить при деревне Ивановской Звенигородского уезда новую каменную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы с двумя теплыми приделами: одним во имя Святителя Николая, и другим во имя Преподобного Павла Фивейского, с таковою же при ней колокольнею, с образованием при сей церкви и нового прихода из крестьян означенной деревни Ивановской и жителей суконной фабрики его Цурикова, состоящих ныне в приходах церквей Петро-Павловской села Лужков и Ильинской села Ильинского на Городищах Звенигородского уезда, и с учреждением особого причта, с тем 1) чтобы построение сие было произведено во всем согласно с одобренным проектом, под смотрением архитектора, имеющего о своих познаниях в архитектуре и строительном искусстве законное удостоверение, и под наблюдением местного благочинного села Ильинского на Городищах, священника Иоанна Покровского; 2) чтобы здание храма по подобию прочих церквей обращено было алтарем на восток, престолы и жертвенники были узаконенной меры вышиною одного аршина шести вершков, а длиною и шириною сообразно с потребностью и пространством алтарей и 3) чтобы по построении храма сего благочинный и г. Цуриков просили разрешения на освящение оного с приложением описи храма и его имущества, как-то: священнослужебных сосудов, ризницы, книг и прочих принадлежностей священнослужения; о чем сия грамота за нашим подписанием с приложением печати и дана в царствующем граде Москве тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года Майя в 12 день».

В сем же году, июля 25 дня, с благословения Его Высокопреосвященства приступлено было к построению храма. Земля для постройки храма и для домов будущих священно-церковнослужителей в количестве 8 десятин и двух сот саженей, из С. 267: коей 4 десятины 1600 саженей покрыты сосновым лесом, была еще заранее приобретена храмоздателем Цуриковым у крестьян деревни Ивановской, за которую тем же храмоздателем внесен капитал крестьянам деревни Ивановской для обеспечения их от оброков в количестве 20 000 рублей. Работы по построению храма, начатые в 1864 году, были окончены в 1868 году и храм совсем был готов к освящению, которое, с благословения Его Высокопреосвященства митрополита Иннокентия, и состоялось в 1868 году 29 сентября, в воскресный день.

Освящение храма было торжественное: накануне освящения храма было совершено всенощное бдение Его Преосвященством, Преосвященнейшим Леонидом, епископом Дмитровским. В самый день освящения к литургии изволил прибыть Высокопреосвященнейший Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, который освящение настоящего храма во имя Успения Божией Матери и совершил лично, в сослужении Преосвященного Леонида, епископа Дмитровского, викария Московского, и Преосвященного Петра, члена Московской Синодальной конторы, настоятеля Ставропигиального Воскресенского монастыря, именуемого Новый Иерусалим. Приделы же сего храма, по благословению Владыки, митрополита Иннокентия, были освящены в тот же день: с южной стороны во имя Святителя Николая наместником Звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря игуменом Галактионом, который пожертвовал ко дню освящения храма богатое облачение, а с северной стороны во имя Преподобного Павла Фивейского священником сего храма благочинным Иаковом Волхонским.

Погода в день освящения храма была прекрасная. Стечение молящихся из окрестных сел и деревень было столь велико, что храм не мог всех вместить, и многим из богомольцев пришлось стоять во время богослужения на улице. Многие почетные и знатные лица нарочито прибыли из Москвы ко дню освящения. Мало этого, с раннего утра в день освящения храма до позднего вечера храм был отперт для желающих посмотреть его благолепие, и только глубокая ночь заставила затворить двери храма. И до сих пор храм часто посещается, как Архипастырями, так и любителями церковного благолепия. Уже по одному этому можно судить о благолепии и украшении храма.

В главном храме – летнем, во имя Успения Божией Матери, весь иконостас сияет золотом с различными цветочными украшениями; все иконы фряжского письма чеканной работы, подсвечники, запрестольный семисвещник и паникадило медные – литые, позлащенные; лампады у икон все серебряные, тоже позлащенные. Теплые приделы, с правой стороны во имя Святителя Николая, в коем приделе покоится прах храмоздателя Павла Григорьевича, а с левой – во имя Преподобного С. 268: Павла Фивейского, тоже богато украшены. Иконостасы блестят золотом и иконы такого же письма, как в главном храме; стены росписаны картинами фряжского письма. Все подсвечники и паникадила медные литые – позлащенные, все лампады сребропозлащенные. Вообще храм церковной утварью богат, так что долго и очень долго он не будет нуждаться в ней. Если же и будет нужда какая в церкви, то она легко может быть отстранена, благодаря капиталу в 16 000 рублей, внесенному покойным храмоздателем Цуриковым на обеспечение храма.

Причт при храме, по желанию храмоздателя, четырехчленный и состоит из священника, диакона и двух псаломщиков. Дома для священноцерковнослужителей были выстроены храмоздателем же, которые по прошествии 12 лет отданы в собственность причта. Приход к сему храму образовался из крестьян деревни Ивановской (в количестве 140 дворов) и из рабочих, проживающих на фабрике, которые до сего времени принадлежали к двум приходам: в селе Ильинское на Городищах (в 5 верстах) и в селе Лужки (в 4 верстах), сообщение с прежними храмами было крайне неудобное. Для более безбедного существования причта храмоздателем отказан на вечное поминовение его и его родственников капитал в процентных бумагах на 26 000 рублей; процентами с коего и пользуется причт.

Место для храма было выбрано очень удачно – на продолжении Ивановской горы, как раз над новым домом Цуриковых, в 1 версте от деревни. Новый дом, построенный Павлом Григорьевичем, был расположен перед воротами фабрики, поставлен у круто спускавшейся дороги из деревни Ивановской к броду и к избам Григория Михайловича Цурикова. Дальше за фабрикой дорога тянулась по правому берегу Истры в другие селения. Большой участок земли вокруг дома был отведен под сад и захватывал Коровий Брод. Этот приусадебный участок был отделен от дороги красивым затейливым деревянным забором. В новом доме имелось 7 больших комнат с высокими потолками и окнами по типу солидных помещичьих домов. Кухня была устроена отдельно. Она соединялась с главным домом длинной застекленной галереей, были проведены водопровод и канализация. К дому были пристроены две открытые террасы! Помимо них в верхнем саду были построены две застекленные беседки, которые были обставлены мягкой мебелью. Одна из этих беседок была построена на нижележащем участке сада, но на высоком и красивом гроте, так что обе беседки оказались стоящими на одном уровне. Из верхнего сада вела вниз крутая дорожка. Внизу же, на родной площади бывшего Коровьего Брода, был разбит английский сад из большого количества симметрично расположенных цветочных клумб. А дальше, в конце сада, была построена С. 269: оранжерея. Этот нижний сад оказался на берегу прокопанного водоотводного канала с водой более чистой, чем в Истре. На этом канале была устроена купальня, тоже очень красивая со стороны ее постройки и раскраски. К ней вел из сада мостик. В общем и целом, все окружение дома получалось очень красивым. Оранжерея стояла на месте изб Г. М. Цурикова.

Белая колокольня церкви была видна издалека, и звон ее колоколов бывал порой слышен за несколько верст. От церкви спускалась вниз крутая чугунная лестница чуть ли не прямо к крыльцу Цуриковых. Сзади ее были построены дома для причта, «поповка» и рядом церковно-приходская школа. Павел Григорьевич очень заботился о нравственной, здоровой обстановке в Ивановском. Сам он был воздержен и трудолюбив. Никто не видал во всю жизнь его, чтобы он употреблял когда-либо хмельные напитки, он был чужд всяких увеселений и разорительных игр. Поэтому и при фабрике его не было привычной для России тех времен обстановки. Фабричные местности вообще редко и мало где пользуются хорошей репутацией; пьянство, разгулы, ссоры, драки, воровство и т. п. – вот печальные и едва ли не повсеместные явления в таких местностях, особенно по праздникам. Ивановская суконная фабрика господина Цурикова в этом отношении всегда составляла <...> весьма редкое и резкое отрадное исключение; здесь подобного рода безобразий не происходило <...> потому что ни при фабрике, ни вокруг ее питейных домов нигде не было ближе 8 верст от нее. <...> Благотворитель народа настоял на том, чтобы все ближайшие к фабрике селения не позволяли открыть у себя эти заведения; а чтобы не лишить чрез это обывателей каких-либо материальных выгод, сам стал вносить им ежегодно не меньшую сумму, чем какую они могли бы получать с этих заведений, и обывателей из этих селений, преимущественно перед другими, стал принимать себе на фабрику для работ.

Но и этим не ограничивалась забота благотворителя о ближних. Приходили к нему пострадавшие от пожара – он помогал; всем умершим, без различия, отпускались от него гробы, что было большим подспорьем при затратах на похороны; убогие, слепые и хромые получали от него ежемесячное содержание. Для всякого двери дома благодетеля были отворены, всякий нуждавшийся получал помощь. Имя его сделалось известным по всей России. Нуждавшиеся притекали к нему из самых отдаленных губерний и тоже получали помощь».

С 1847 года Павел Григорьевич – член Звенигородского уездного отделения попечительского о тюрьмах комитета. В 1851 году назначен директором этого комитета. В 1858 году Павлу Григорьевичу пожалована золотая медаль на Станиславской ленте С. 270: для ношения на шее за службу в должности церковного старосты и за пожертвования в пользу церкви села Лужков. В 1863 году Павлу Григорьевичу пожалован орден Святого Станислава III степени в петлицу за пожертвования на устройство православных церквей в Литовской епархии. В 1864 году Цуриков возведен в потомственное почетное гражданство. В том же году – за пожертвования по устройству Лужковского сельского приходского училища – утвержден его попечителем. В 1865 году училище разрешено именовать «Цуриковским». «Во внимание к тому, что он, выстроив для оного дом и снабдив его классными принадлежностями, принял на себя и содержание этого дома, объявлена признательность Министерства Государственных имуществ за содействие распространению образования между государственными крестьянами». В 1866 году – по ходатайству Святейшего Синода – П. Г. Цуриков пожалован орденом Святого Станислава II степени с императорской короной. В 1868 году – за пожертвования в пользу новой церкви в Гельсингфорсе (ныне город Хельсинки) пожалован орденом Святой Анны II степени с императорской короной.

В 1868 году Звенигородским уездным учебным советом утвержден попечителем вновь открытого сельского училища при Успенской, на Ивановской суконной фабрике, церкви. В 1870 году Цуриков утвержден попечителем Воскресенской школы. В том же году – по докладу министра финансов «о полезной деятельности на поприще отечественной промышленности, засвидетельствованной комитетом экспертов Мануфактурной выставки 1870 года», Цуриков пожалован званием мануфактур-советника. В 1870 году утвержден членом Звенигородского уездного учебного совета.

В 1871 году – по ходатайству Святейшего Синода – награжден орденом Святого Владимира IV степени с правом потомственного дворянства. В 1873 году – по засвидетельствованию председателя Императорского человеколюбивого общества Исидора, митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского, об особенном усердии в пользу Ивановского девичьего училища в Санкт-Петербурге и состоящей при этом заведении церкви, – пожалован орденом Святого Владимира III степени. В 1874 году – по ходатайству Святейшего Синода – пожалован чином статского советника. В 1876 году – по ходатайству Святейшего Синода – Павел Григорьевич пожалован чином действительного статского советника.

Сохранилась «Ведомость о пожертвованиях, сделанных статским советником П. Г. Цуриковым в 1874 и 1875 годах на возобновление и украшение церквей». По Воскресенскому монастырю – 150 000 рублей серебром. По Московскому большому Успенскому собору: в 1874 году – серебряные лампадки к иконам на 2400 рублей серебром, в 1875 году – на новые большие вызолоченные бронзовые лампады 8249 рублей серебром, всего С. 271: 10 649 рублей серебром. По Московскому епархиальному ведомству: на устройство и украшение в селе Аксиньине, Звенигородского уезда, главного холодного храма 7469 рублей серебром. В 1875 году – на устройство в Спасо-Вифанском монастыре новой каменной колокольни – 1500 рублей серебром; на слитие колокола в Покровской (в селе Рубцове) церкви – 3500 рублей серебром; на возобновление и украшение Вознесенской (в городе Воскресенске) церкви – 7000 рублей серебром; всего 19 469 рублей серебром. Общим итогом – 180 118 рублей серебром.

После смерти П. Г. Цурикова фабрика перешла к его вдове, Анне Сергеевне, которая поручила управление ею Максиму Ефимовичу Попову. Его сын, Сергей Максимович, вспоминал: «Я родился 31 марта 1862 года в Вербную субботу в третьем часу дня, в богатой купеческой семье. Отец мой, Максим Ефимович Попов был уроженец города Рязани (родился 4 августа 1817 года, скончался 16 мая 1896 года и происходил из мещанской среды). Дед мой – Ефим Алексеевич Попов был в последние годы своей жизни мелким торговцем в местности Бобрики (по Рижско-Вяземской железной дороге), где и похоронен (умер в 1834 году от холеры). Бабушка, Мария Ивановна Попова, урожденная Рюмина, была также из Рязани ... скончалась она в 1869 году и похоронена в Рязанском женском монастыре. Дальше свою родословную я не знаю, так как отец мой не любил распространяться об ней... Всего у родителей было 9 человек детей: 6 мальчиков и 3 девочки. Трое мальчиков умерли в младенчестве. Николай скончался в 1855 году, достигнув лишь 3,5-летнего возраста, был очень умненький мальчик... С рабочими раскланивался: «Здравствуйте». Из двух Иванов один жил только несколько месяцев, другой – едва был окрещен; оба умерли в 1850-х годах. Все трое похоронены на Ваганьковском кладбище. Я был младшим в семье и особенным любимцем матери – Матрены Григорьевны, урожденной Цуриковой (сестра Павла Григорьевича), зато и любил же я С. 272: ее, впрочем, как и все остальные дети, – это была сама доброта и приветливость. Дороже ее не было для меня человека на свете, и решительно скажу, день ее кончины (родилась в ноябре 1822 года, скончалась 5 июля 1898 года) был самым ужасным в моей жизни: такая необыкновенная боль сжимала мое сердце.

Еще товарищами детства были: Паша Финляндский, два брата Сиротинины (дети Анны Ивановны и Ивана Яковлевича Сиротининых – по матери – правнуки Григория Михайловича Цурикова) – Иван и Александр, осиротевшие в начале 1870 годов и проводившие у нас праздники, они были отданы в немецкую школу. Все три товарища были порядочными баловниками и меня развивали в том же направлении. Большими моими приятельницами были старушки, ходившие в гости к мамаше: Пелагея Илларионовна, старушка, гостившая у нас по целым неделям и игравшая со мной постоянно в карты (вдова папашиного служащего - Василия Андреевича); Анна Павловна Сырейщикова (сосватавшая мамашу, ее муж Алексей Петрович был соарендатором моего деда Григория Михайловича Цурикова при возникновении Ивановской фабрики в начале 1830-х годов).

С. 274: Дедушка (Максим Ефимович Попов) был поклонником немецкой учености и мастеров на фабрику брал тоже из немцев. Его деверь Павел Григорьевич Цуриков писал ему с фабрики: «Не шли мне мастеров немцев, а шли русских, им хоть в рожу плюнуть можно».

С. 275: С. М. Попов вспоминал: «Любил я очень ходить в балаганы, устраиваемые на масленице и на Пасхе на Новинском бульваре, и тяжело мне было, когда мой духовник (священник Любимов) на исповеди запретил мне это. В Ивановском я бывал с самого раннего детства и всегда с мамашей – одного меня она там не оставляла гостить, хотя братья и сестры гостили там подолгу с няней. Дядя мой Павел Григорьевич был друг и сотрудник по торговым делам моего отца. Его жена Анна Сергеевна была нашей доброй феей. Когда она приезжала в Москву, то непременно останавливалась у нас в доме (в Кудрине, а потом на Маросейке). Анна Сергеевна была замечательный человек и имела большое влияние на всю нашу семью. Выходя замуж за простого необразованного человека, она, будучи дворянкой и образованной девицей, но без средств, сумела возвысить до себя своего мужа, нисколько не разыгрывая из себя жертвы, напротив – уважала и любила мужа и, обладая большим вкусом и выдающимся умом, поставила свой дом одним из первых в уезде. Гостеприимству Цуриковых не было пределов. Дядя мой любил особенно духовенство, а Анна Сергеевна ... и ко всем вообще относились ласково и гостеприимно. Так как отец мой был единственным производителем в своих магазинах цуриковских товаров, то сношения наши с Цуриковыми были самые близкие и сердечные: наша семья постоянно гостила на фабрике. Как все было красиво и богато в Ивановском! Дом, и комнаты, и сад. И как там умели угостить! Сама хозяйка была образцом всего изящного и красивого. Как умела она одеться именно барыней, и как все на ней казалось хорошо и достойно этого симпатичного человека. Я никогда не видал Анны Сергеевны небрежно одетой... я помню путешествие к Троице пешком под руководительством Наталии Григорьевны Финляндской, моей крестной матери.

С. 277: Мы ежегодно уезжали на лето на дачу, сначала в Химки, потом в Перловку. Оттуда навещали Ивановское, особенно когда в 1878 году скончался дядюшка Павел Григорьевич, и отцу моему пришлось вести все фабричные дела (при Анне Сергеевне). Фабрику я почти не знал, так как дядя во время моего пребывания там, не позволял туда ходить. Теперь, когда на фабрике появился Сергей Иванович Топленников как помощник папаши, мне невольно пришлось побывать в корпусах и на квартирах служащих. Я пришел в ужас от фабричной жизни. Так все показалось мне грязно, непривлекательно, скучно! Подростки бегали по лестницам такие испитые и оборванные. Мне и в голову тогда не приходило, что мне придется прожить на фабрике 30 лет. Я покинул тогда фабричные корпуса с тяжелым чувством, и только житье-бытье служащих несколько скрасило это впечатление. Зато прогулки вокруг Иванова и в Красновидово навевали на меня самые поэтические грезы и побуждали к стихотворным попыткам.

Положение фабрики вообще коренным образом изменилось со смертью дядюшки в 1878 году (5 января). Хворал Павел Григорьевич недолго. В Николин день (6 декабря) он был еще в церкви, а потом слег, несмотря на пособия докторов, скончался 5 января утром, в сочельник. Особенно сильно горевала мамаша, почитавшая и любившая брата. Мы все поехали, конечно, в Ивановское на похороны. Был сильный мороз. Народу набралось из Москвы очень много, так как Павел Григорьевич Цуриков был весьма значительное лицо в торговом мире. Ночевали целыми партиями и в конторе, и в доме немцев-служащих, только что переделанными. Помню, ночью шумел очень Дмитрий Васильевич Финляндский, муж Натальи Григорьевны, опасаясь конкуренции М. Е. Попова. Вероятно, он завидовал влиянию папаши на Анну Сергеевну; так как она была совсем несведущей в делах фабрики, то папаше пришлось взять ее дело на себя и давать только отчеты Анне Сергеевне, что он исполнил впоследствии с педантичностью и аккуратностью. Вдень погребения я с Пашей Финляндским и обоими Сиротиниными нес на подушках ордена Павла Григорьевича. Похоронили дядюшку в фабричной церкви, им выстроенной и обеспеченной. Анна Сергеевна не растерялась, но страшно грустила. Все было объято в Ивановском каким-то мистическим настроением.

С. 280: Октябрь (1887 года) был занят покупкой папашей Ивановской фабрики. Много было неспокойств и сомнений. Я был против покупки и старался отсоветовать папаше покупать, но папаша не мог долее вести дело из чужих рук: очень было папаше тяжело, отказаться же решительно этого предприятия у него не было сил, так он ним сроднился (хотя на всякий случай вошел пайщиком в Пушкинскую фабрику). Брат Сашенька (А. М. Попов) стоял за покупку. Мне казалось, что если бы у папаши хватило духу решительно отказаться от фабрики, то Анна Сергеевна сама бы приехала в Москву просить папашу спасти Ивановскую фабрику, и таким образом, обиды, хотя бы и мнимой, никакой бы не было. Но когда дело покупки было уже закончено, и Анна Сергеевна уехала с фабрики, у меня под влиянием чтения рассказов Льва Николаевича Толстого, в которых он признавал нормальной жизнь только деревенскую, явилась счастливая мысль переселиться в Ивановское.

С. 283: Племянница Сергея Максимовича Анна Михайловна Шуберт писала: «...Если деятельность С. М. Попова осталась нигде не отмеченной даже в печати того времени другими лицами, то только по причине крайней скромности этого человека, всячески избегавшего широкой огласки своих начинаний. Скромность его доходила до того, что многие крупные расходы С. М. Попова на общественные культурно-просветительские нужды оставались неизвестными даже ближайшим членам его семьи. А между тем общественная деятельность его была весьма значительной, Сергей Максимович в прямом смысле слова посвятил ей всю свою жизнь». Так, в 1895 году С. М. Попов был гласным Уездного земского собрания, почетным мировым судьей, членом Училищного совета. В 1911 году С. М. Попов все еще пребывал в должности почетного мирового судьи.

В своих воспоминаниях Анна Михайловна перечисляет и места благотворительной деятельности Сергея Попова, а затем более подробно останавливается на описании быта его семьи и характеристике его личности. Она пишет, что в деревнях, соседних с Ивановским, им были организованы опытно-показательные поля с посевом разных сельскохозяйственных культур. Прорывались артезианские колодцы. В деревне Садки, на его земле, при его материальной помощи, была устроена детская колония, которая, по идее, должна была самоокупаться приусадебным огородничеством. На средства Сергея Максимовича были устроены ясли в деревнях Давыдкове, Павловском, Красновидове, Петровском и Санникове; созданы школы в соседних селах и деревнях – в тех же Красновидове, Петровском и Санникове, а также в Лучинском, Горках, Лужках. В значительной степени на его пожертвования появились С. 284: школы в деревне Давыдкове, селе Ильинском и городе Воскресенске.

О школе в Горках рассказывает священник из Ламишина Василий Смоленский: «Имение Горки в 1903 году куплею от княгини Веры Николаевны Лобановой-Ростовской-Долгоруковой перешло к кандидату прав Сергею Максимовичу Попову. В Горках еще княгинею в 1880 году было построено каменное здание для школы. Но, оставаясь недовольной окружающим населением после того, как в ее доме произошла значительная кража, в которой она подозревала горковских крестьян, у неб отпало всякое желание открыть школу. Здание таким образом пустовало; иногда, впрочем, в нем жили гг. управляющие имением до 1903 года. В этом году Сергей Максимович Попов, всегда сочувствующий народному просвещению, имея в своем новокупленном имении готовое школьное здание, озаботился открыть в нем земскую школу.

В начале сентября месяца означенного года после молебна в присутствии учителя ивановской двухклассной школы Павла Николаевича Бенедиктова, как заместителя виновника открытия школы, школа была открыта. Попечитель этой школы Сергей Максимович принял на себя полнейшее содержание школьного здания, а также вознаграждение учителю и законоучителю, доставил в школу все необходимое в достаточной мере, как-то: классную мебель, классные пособия, письменные принадлежности, учебники и библиотеку для внеклассного чтения. Учителем был назначен воспитанник учительской Поливановской семинарии, сын крестьянина деревни Ивановской Илия Петров Воронцов, а 13 апреля 1904 года Епархиальным начальством был утвержден и законоучитель школы приходский священник Василий Смоленский... Горковская школа обслуживает три небольшие деревни: Раково, Горки и Кутузово, в которых всего около 70 дворов; но, несмотря на это, в учениках недостатка нет; их всегда было около 30 человек, а последние 2 года их было по 35 человек. Это объясняется тем, что, за близостью расстояния от школы и за отсутствием всяких препятствий в посещении ее, ее охотно посещают поголовно все мальчики и девочки школьного возраста... В жизни горковской школы октябрь месяц 1911 года можно отметить следующим выдающимся случаем – открытием при школе библиотеки в память А. П. Чехова, состоящей приблизительно из 400 книг всевозможного содержания и стоящей около 300 рублей. На торжество открытия библиотеки в воскресный день прибыл попечитель школы С. М. Попов, благодаря которому земство и ссудило горковскую школу чеховской библиотекой. К 12 часам дня в школу собрались ученики, родители учеников и другие крестьяне деревни Горок.

Пред совершением молебна по поводу открытия библиотеки законоучителем школы было сказано несколько слов: С. 285: «По милости Сергея Максимовича в вашем селении вот уже восемь лет существует школа, сегодня в этой школе, опять благодаря тому же Сергею Максимовичу, открывается библиотека. Сегодня день радостный для всех, кто желает просвещения. Теперь всякий может взять из этой библиотеки хорошую книжку и почерпнуть из нее полезное и для души, и для обыденной жизни. Здесь есть книги богословские и духовно-нравственные; здесь можно получить сведения из медицины, из сельского хозяйства; здесь есть сочинения и всех выдающихся русских писателей... Принесем же благодарность Сергею Максимовичу за то, что благодаря ему в вашем селении имеется школа и библиотека и будем стараться пользоваться во всякое свободное время книгами из здешней библиотеки». После совершения молебна и окропления книг святой водой народу несколько слов сказал и попечитель школы Сергей Максимович. Он в простых, доступных для крестьянина словах сказал жизнеописание А. П. Чехова; сказал, что А. П. Чехов дорог для нас тем, что жил в нашей местности, знал быт крестьян и много писал из народного быта».

Храмам, в отличие от своего дядюшки, Павла Григорьевича Цурикова, Сергей Максимович помощи почти не оказывал. В «Памятной книжке Московской губернии за 1899 год» С. М. Попов отмечен продолжающим свою деятельность на посту почетного мирового судьи и члена Уездного училищного совета в Воскресенске. Там же он назван попечителем Троицкой и Лушковской церковно-приходских школ. Был Сергей Максимович попечителем земского училища в селе Лучинском и земского (фабричного) училища в селе Ивановском. В церкви села Ивановского поддерживал хор, хорошо исполнявший сложные концертные номера. Став хозяином фабрики, Сергей Максимович расходы на храм со счетов фабрики снял. Однако в находящемся неподалеку селе Ламишине Сергей Максимович Попов пожертвовал на постройку ограды храма десять тысяч штук кирпича из-под старого здания и 50 рублей денег.

С. 289: А. М. Шуберт писала: «Дед Максим Ефимович Попов, умирая, оставил по завещанию все свое многомиллионное состояние своему единственному, оставшемуся в живых, младшему сыну Сергею Максимовичу. Это был обычный в купечестве порядок: оставлять капитал в одних руках. Точно так же и основатель фабрики Григорий Михайлович Цуриков оставил когда-то все одному своему старшему сыну, превратив всех остальных детей вроде как в «бедных» родственников.

С. 293: Другие сильные переживания начались для нас с поездок на Ивановскую суконную фабрику, где мы, с 1890 года начали часто проводить летние месяцы. Фабрика эта была куплена нашим дедом Максимом Ефимовичем у Анны Сергеевны Мингалевой, делами которой он после смерти ее мужа Цурикова, управлял. Продать ее она была вынуждена: дед так повернул дело. Когда Максим Ефимович в 1887 году послал своего сына Александра к ней с предложением продажи и цены, то Александр Максимович страшно мучился: ему было стыдно ехать – так мизерна была последняя цена.

За год нашей поездки в Ивановское туда переехал на постоянное житье младший сын деда – Сергей Максимович Попов, спасаясь от отцовского деспотизма. Сергей Максимович окончил университет, но отец не допустил его ни к какой деятельности кроме торговой и засадил его за конторку в суконном складе. Сын же мечтал о деятельности артиста или сельского учителя по примеру Рачинского. Тогда, после покупки фабрики отцом, Сергей Максимович уговорил последнего поручить ведение фабрики ему, а в Московском деле оставить себе помощником его брата Александра Максимовича.

Вот тогда-то мы и были приглашены дядей на лето в Ивановское. Путь туда был дальний: от станции Крюково ехали 25 верст на лошадях. Помню, с каким волнением мы, дети, воспринимали при каждой поездке туда, вид с Павловской горы, на «красавицу фабрику», как все ее называли. А была она действительно красива. Она стояла на берегу полноводной и быстрой реки Истры среди гористой местности, покрытой лесом. Красивы были и фабричные корпуса, кирпичные стены которых все были с белой разделкой. Ворота, окружающие фабричный двор стены, сараи, мосты и другие подсобные строения были все с красивыми балюстрадами, башенками, даже с часами. Все это были, конечно, затеи прежней владелицы, уважаемой тетушки нашей матери, дядьев и теток – Анны Сергеевны Мингалевой. После продажи фабрики нашему деду, она переселилась в город Воскресенск, а в ее красивом, хотя и небольшом доме, поселился дядя Сергей Максимович с женой и новорожденным сыном – тоже Сергеем. Так Ивановское с ее красавицей-фабрикой с живописными окрестностями стало, наряду с Крымом, самым драгоценным для наших детских сердец местом... В Ивановском мы года 3 или 4 жили в том самом домике, который когда-то в 1837 году наш прадед мельник Цуриков построил для сына Павла Григорьевича и его жены – «невестки-барыни» Мингалевой Анны Сергеевны. В этом же домике уже при нас сыграли золотую свадьбу (в 1893 году) Максим С. 294: Ефимович Попов с нашей бабкой Матреной Григорьевной Цуриковой (поженились в 1843 году). А теперь, через 45 лет стали жить в нем мы. Стоял он на болотистом месте. Башмаки, оставленные на 2-3 дня под кроватью покрывались плесенью. В комнатах появлялись порою откуда-то лягушки. Сад при доме был крошечный. Но нам, детям, казалось, что лучше жилья и быть не может.

Позднее, в начале 1900-х годов, мы начали жить летом в новом построенном для себя дедом доме, для его наездов на фабрику. Дом был во вкусе деда: у самой дороги, без балкона и без сада. Развлечений находилось для нас в Ивановском много: походы за грибами, купанье и катанье в старой лодке без взрослых по мелководному каналу при мельнице («мелющей»). Часто ходили мы гулять в соседнее имение «Красновидово», принадлежащее глубокоуважаемой «тетушке» Анне Сергеевне Мингалевой (Цуриковой), безвыездно проживающей в городе Воскресенске. Большой трехэтажный дом сохранялся там в полной неприкосновенности со всею обстановкой. Кругом был большой лес, а при доме старый липовый парк. Там мы порой даже пили с нашими дядьями чай. Понемногу подрастали дети дяди Сергея Максимовича Попова и становились нашими неизменными друзьями, хотя и были они несколько моложе нас: Сережа (будущий известный музыковед), Люба (в дальнейшем художница-конструктивистка), Паша или Патя (сейчас профессор Логики) и Оля (сейчас педагог)...

Из Ивановского нас иногда возили на поклон в Воскресенск к высоко чтимой тетушке Анне Сергеевне Цуриковой (Мингалевой), где она жила безвыездно. Шутя, Анну Сергеевну в городе звали «губернаторшей». У нее бывали все окрестные помещики и все духовенство. Был раз Антон Павлович Чехов (брат его учительствовал в Воскресенске), но они друг другу не понравились. Строй дома у Анны Сергеевны был старомодный, обстановка старая, помещичья, пахло мускусом и кипарисом. Прислуга жила без жалования, но зато со своими семьями на полном пансионе. Анна Сергеевна, как дворянка, жившая с крепостной эпохи, никак не соглашалась с тем, чтобы оплачивать своих «дворовых» жалованьем. Горничные носили у нее одинаковые платья с пелеринками, гостей и нас целовали в плечико. Вечно гостила там масса гостей. Анна Сергеевна носила широчайшие юбки на кринолинах, затягивалась в корсет и пудрилась до 80 лет. Она не имела спальни и после С. 295: смерти мужа всегда спала попеременно в одной из гостиных. Дом освещался свечами. Первая же керосиновая лампа, которую ей привез в подарок дядя Сережа, почему-то взорвалась. В салонах ее очень боялись всякого вольного духа... В Воскресенске «тремя сестрами» называли Анну Сергеевну и двух ее сестер, живших с ней по соседству (одна из них была раньше начальницей аристократического Екатерининского института благородных девиц). Анна Сергеевна держала лошадей, но выезжала на них лишь к обедне в Ново-Иерусалимский монастырь, буквально только переезжая через дорогу, или раз в год в день именин – 25 июля – в свое именье Анненское, версты за три от Воскресенска. У Анны Сергеевны был до известной степени культурный центр города, потому что у нее можно было видеть много газет и журналов, которые ею выписывались, но самою, кажется, не читались. Анна Сергеевна была в высшей степени гостеприимна и хлебосольна. Боже сохрани придти гулять в Воскресенск и не зайти к ней. Все были преисполнены по отношению к ней величайшего уважения, и мы с ранних лет подходили к ней к ручке. Уезжали мы от нее всегда перегруженные сластями, которые она выписывала из Москвы пудами.

С. 296: Поэтому, перебираясь в 1888 году навсегда из Москвы на отцовскую фабрику, он (Сергей Максимович) уже ехал с определенной целью посвятить себя, не производству, а улучшению жизни рабочих и окрестных крестьян, несмотря на то, что был молод, красив и так богат. Живя там, он благоустроил сначала спальни рабочих и больницу, преобразовал трехклассную церковно-приходскую школу в пятиклассную министерскую, организовал родильный приют и клуб с библиотекой для служащих и другое. Сам же с семьей жил в высшей степени скромно. С окрестными помещиками и заводчиками знакомства не заводил и общался только с фабричной интеллигенцией (врачами, учителями и другими).

Вскоре Сергей Максимович получил себе деятельного помощника в лице своего старшего племянника, сына Александра Максимовича Попова – Николая. Этого племянника, по окончании им реального училища, отец и дед также пытались усадить за конторку – вот тогда дядя Сергей Максимович спас его, уговорив родителей отпустить Колю Попова к нему на фабрику якобы для ознакомления с производством сукон, подготовляя вместо себя, для работы в московском магазине, следующего своего брата Сергея.

С этого времени на фабрике развернулась широкая деятельность дяди и племянника по организации любительских спектаклей с участием их самих, рабочих и служащих, и даже нашей матери. Когда мы стали летом жить при фабрике дядя занимался производством на ней лишь постольку-поскольку, а наш двоюродный брат Николай Александрович Попов не занимался им вовсе, а организовывал спектакли, выставки картин, разные публичные лекции и тому подобное.

Культуртрегерская деятельность Сергея Максимовича Попова особенно широко развернулась после смерти его отца, нашего деда, в 1896 году. Тогда дядей был построен в 1912 году при фабрике «Народный дом» – рабочий клуб со сценой, библиотекой и чайной. Было учреждено кредитное товарищество, потребительское общество, совет рабочих депутатов, классы для любителей рабочих по живописи и музыке. Был положен капитал, на проценты с которого лучшие ученики фабричной школы имели возможность продолжать свое образование в средних и высших учебных заведениях. В конце концов, Сергей Максимович вовсе отказался от своего личного дивиденда и сделал рабочих участниками в прибылях фабрики. Во всех окрестных деревнях Сергей Максимович С. 297: настроил школы на свои личные средства. В те годы все это представляло из себя невиданное новшество и Сергей Максимович получил прозвище «русского Роберта Оуэна».

Если культура на фабрике процветала, то производство хирело. Судя по сохранившимся печатным ежегодным отчетам, дивиденд фабрики падал. Давно уже исчезли поставки сукон в армию. По-прежнему продолжали одеваться в ивановское сукно только 20 000 московских извозчиков.

С. 300: Рядом с Ивановским была усадьба Сергея Максимовича Красновидово, купленная еще в 1867 году П. Г. Цуриковым. Усадьба Красновидово в 1852 году частично принадлежала Марии Васильевне Левашевой (урожденная Зиновьева), после смерти ее мужа, полковника гвардии Александра Александровича Левашова. От нее в 1864 году усадьба перешла к брату, статскому советнику Павлу Васильевичу Зиновьеву и к сестре, жене действительного статского советника Вере Васильевне Железновой. У них и купил усадьбу П. Г. Цуриков. Деревянный дом, в котором С. М. Попов жил только летом, на Ивановской фабрике был со вкусом обставлен и декорирован. Дом стоял в окружении прекрасного парка. С. 301: В революцию имение С. М. Попова было разграблено, и дом сожжен. По совету С. М. Попова в 1904 году его сестра Анна Максимовна Шуберт приобрела участок земли в 2-х километрах от станции Манихино. Племянница С. М. Попова, А. М. Шуберт вспоминала: «В 1904 году мама, по совету дяди С. М. Попова, приобрела себе три с половиной десятины земли на высоком берегу Истры в полутора километрах от Ивановского и начала с поста 1905 году строить себе дачу. Более живописного места я никогда в жизни в средней полосе России уже не видывала.

С. 302: Анна Шуберт пишет: «Он (С. М. Попов) занимал с семьей деревянный особняк из 7 комнат, рядом с фабрикой, тот самый, в котором раньше жили «дядюшка» и «тетушка». Обставлен крайне просто для богатого фабриканта-миллионера. Так, например, мебель была добротной, но простой. Не было лишнего: дорогих ковров, дорогих картин, хрусталя и другого. Самыми ценными в доме были книжная и нотная библиотека.

С. 312: Еще со времен Цуриковых при фабрике в Ивановском существовала больница. Больница помещалась в деревянном доме с мезонином, и состояла из двух палат, аптеки и квартиры фельдшера. В мезонине помещались квартиры регента и прикащика по двору. Для помещения больных была оборудована женская палата с 4 койками, и мужская палата с 6 койками. Больница в 10 коек приблизительно соответствует требованиям закона, чтобы на каждые 100 человек, работающих в фабричном заведении, приходилась 1 койка. Больных в палатах никогда не бывает, так что больница служит помещением для приема доктором приходящих больных. Врач постоянно живет на фабрике и получает от конторы 2000 рублей в год жалования, квартиру, отопление и освещение. Михаил Павлович Чехов писал о больнице на Ивановской фабрике: «Совсем иная обстановка царила в ... больнице – при суконной фабрике С. 313: А. С. Цуриковой в селе Ивановском. Больница эта была обставлена богато и даже роскошно, но популярностью она не пользовалась. Заведовал ею врач М. М. Цветаев, человек какой-то особой психологии, который на приемах не подпускал к себе близко больного, боясь, что от него будет неприятно пахнуть. Тем не менее, и этот врач не прошел бесследно в литературе. Врач цуриковской больницы М. М. Цветаев вышел в отставку и принял монашество.

С. 314: В 1908 году больницей заведовала врач Доротея Игнатьевна Аптекман, в 1914 году – врач Николай Никанорович Кураев. Интересно, что на том месте, где стояла Успенская церковь села Ивановского, ничего не осталось кроме надмогильного памятника Никандру Акимовичу Кураеву (1858-1898), возможно родственнику врача Ивановской больницы.

В деревне Ивановское в 1917 году, к 100-летию фабрики, Сергей Максимович поставил часовню, выполненную по проекту академика архитектуры Веснина. В 1918 году рабочими фабрики она была спешно разрушена.

Заметка в газете «Правда» 1919 года 7 августа работницы женской комиссии Демидовой о собрании на фабрике Попова: «на фабрике Попова до 11 июля сего года организации среди женщин не существовало. Члены фабричного комитета – все беспартийные, и мне было немного страшно проводить там женское собрание. Приехав на фабрику Попова и войдя в помещение комитета, я увидела в переднем углу икону и перед ней – лампаду. Мне показалось это странным: как же посмотрят на нас члены комитета, подумала я, как нас примут, ведь я – коммунистка, а другая – сочувствующая. Сижу и задаю себе эти вопросы, удастся ли провести нам здесь женское собрание, как то жутко стало, как все равно не свои товарищи здесь. Но все обошлось благополучно, собрание провели, хотя женщин собралось немного, но настроение было хорошее...»

С. 315: В 1917 году С. М. Попов оставил пост директора и уехал в Москву. На его место собранием пайщиков был выбран племянник Михаил Александрович Попов. В 1919 году он был арестован, фабрика национализирована, на место М. А. Попова директором назначен бывший конторщик В. М. Прохоров. В 1941 году, перед приходом немцев, фабрика была взорвана. А. М. Шуберт вспоминала: «В течение ряда лет продолжали еще стоять стены фабричных корпусов с пустыми глазницами окон, трубами и несколько случайно уцелевших сараев, башня с часами и фабричные ворота с чугунными урнами. Только в 1953 году была проложена большая трасса между Звенигородом и Истрой. Эта магистраль разрезала территорию бывшей фабрики пополам. Кирпич фабричных корпусов весь ушел на бут шоссе. Местность, когда-то занятая фабричным городком, превратилась в чистое поле». В 1950-х годах еще сохранялись несколько обветшавших строений в первозданном виде. В наше время от фабрики остались только три надстроенных одно- и двухэтажных строений.

В 1924 году с колокольни ивановской церкви сняли колокол, имевший необыкновенное звучание. Замечательный звон ивановской церкви определялся тем, что при отливе колоколов на заводе Финляндских Павел Григорьевич Цуриков и Максим Ефимович Попов со всем религиозным усердием положили в котел огромную массу серебра в монетах и драгоценностях. В конце 1920-х годов она была разрушена, разорена в поисках драгоценностей и могила П. Г. Цурикова. Новые власти обещали устроить из С. 316: здания церкви школу, но так ничего и не построили, кирпич от разрушенного храма постепенно растащили.

28 января 1894 года в семье священника Успенской церкви села Ивановского, при фабрике Поповых, отца Николая Николаевича Голубева, родился сын Павел. В 1910 году он окончил Звенигородское Духовное училище и в 1916 году – Вифанскую Духовную семинарию. К этому времени отец Николай Голубев уже скончался. В 1868 году в семье у диакона церкви села Ивановского что при реке Истре, Павла Богословского, родился сын Петр, в 1884 году окончивший Дмитровское Духовное училище и в 1891 году Вифанскую семинарию. 12 октября 1877 года в селе Ивановском, в семье церковного регента, бывшего в юности певцом Синодального хора, Григория Петровича Чеснокова и его жены Марфы Федоровны, родился будущий хоровой дирижер, церковный композитор и знаменитый регент Павел Григорьевич Чесноков (1877-1944).

С. 321: Невдалеке от Ивановского стоит деревня Петровское. В начале XVII века здесь был храм Рождества Христова с приделом Святых апостолов Петра и Павла. В 1620-х годах пустошь во владении Алексея Никитича Годунова. В 1580 году он участвовал в седьмой свадьбе царя Иоанна Грозного, «нес царицын каравай». В 1597 году был среди дворян при приеме царем Феодором Иоанновичем посла немецкого императора Максимилиана. В 1598 году произведен в думные дьяки. У него был сын Иван, дворянин московский, в 1630-1633 годах – воевода в Кольском остроге. В 1646 году село Петровское принадлежало вдове Алексея Годунова, Аксинье.

В 1656 году селом владел князь Юрий Петрович Буйносов-Ростовский, боярин и воевода, сын боярина князя Петра Ивановича, брат жены царя Василия Шуйского, царицы Марии Петровны. Князь Юрий получил село С. 322: в приданое. Он упоминается с 1618 года, когда в звании стольника, на торжественном царском обеде «смотрел в большой государев стол». В 1619 году, во время нашествия королевича Владислава, князь Юрий был послан в Ярославль к князю Черкасскому с золотыми. В 1626 году был воеводой в Туле, в 1627 году – в Астрахани. В 1634 году находился в Москве, 10 марта 1637 ггода снова был назначен в Тулу, откуда 1 октября того же года отпущен в Москву. В 1639 году послан воеводой в Вязьму, где и пробыл 1640 год. В 1642 году принимал участие в соборе, созванном по вопросу об удержании за Россией Азова, и в том же году был послан воеводой в Тулу для обороны русских границ от ожидавшегося нашествия татар. В 1645 году князь Юрий Петрович был послан во Владимир, Муром, Нижний Новгород и Казань приводить жителей к присяге царю Алексею Михайловичу. В 1646 году, под начальством боярина князя Трубецкого, участвовал в отражении татар. В том же году, 17 марта, в именины царя, Буйносов был пожалован в бояре, а через несколько дней после этого отправлен воеводой к Архангельску, где ему пришлось укреплять город, строить пороховые склады и вообще приготовляться к обороне, так как, вследствие натянутых отношений с Данией, ожидалось нападение датских войск на Архангельск. В 1648 году князь Юрий Петрович вернулся из Архангельска, а в ноябре того же года был послан во Владимир разбирать дворян и детей боярских, давать им жалованье и «верстать новиков». В 1650 году он был назначен судьей в Судно-Владимирском приказе, а в 1651 году послан воеводой в Новгород на место князя Хилкова, которым новгородцы были недовольны, и пробыл в Новгороде до 1654 года.

В 1658 году князь Юрий Петрович продал село патриарху Никону, и в 1668 году оно утверждено за Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырем. Деревянная шатровая церковь в селе в это время «стояла без пения». В 1680 году в Петровском – кладбище «на церковном месте пашни» - то есть церковь уже не существовала. В Петровском в 1913 году стоял кирпичный завод суконной фабрики Попова. Кирпич выпускался на продажу и для нужд фабрики, ее строения были выложены из этого очень прочного кирпича, С. 323: на каждом кирпиче были вытеснены буквы «СП» - то есть Сергей Попов.

На месте церкви в 1901 году по проекту архитектора А. Беляева была построена часовня. В 1931 году в газете «Истринская стройка» была опубликована заметка председателя сельсовета Гурьянова: «Мы, граждане деревни Петровское, постановляем: ликвидировать у себя часовню, которая нам не давала никакой пользы... Сдать все иконы в утильсырье и полученные деньги использовать на культурные нужды. Вызываем все села района последовать нашему примеру». Заметка явно инспирирована безбожными властями, потому что по такому шаблону антирелигиозные статейки публиковались если не по всей стране, то по всему Подмосковью. Часовня была уничтожена.

В соседней с Ивановским деревне Алексино с 1871 года работала ткацкая – Степана Петровича Петрова, а в 1906 году суконная фабрика – товарищества московского купца Гавриила Степановича Петрова.