Система Orphus

Назад

Священник Александр Семенович Копьев
Карточка Московские церковные ведомости. – 1883, №39. С. 451-454

С. 451: 10 августа текущего 1883 года, в 11 часов 20 минут дня в селе Куритникове, Звенигородскаго уезда (Московской губернии), после трехнедельной тяжкой болезни в мир предал душу свою Господу 70-летний старец, священно-иерей, отец А. С. Копьев. (Отец Копьев получил болезнь от напряжения старческих сил при обходе одной из приходских деревень в Ильин день (20 июля) с иконами).

В Бозе почивший был родом из села Вышгорода, Верейскаго уезда, сын диакона (Семена Алексеева); воспитывался сначала в Звенигородском духовном училище, а потом в Вифанской семинарии. (Родители покойнаго, не получив утешительнаго результата от училищнаго воспитания старшего сына, предпочли обучить грамоте двоих средних сыновей дома; что же касается Александра Семеновича, меньшаго сына, то после некоторых колебаний, на 10-11 году возраста они отдали его, как «последний – на счастие» (слова матери) в духовное училище. «Последышек» оправдал надежды родителей и на их попечение о себе заплатил счастливым окончанием как училищнаго, так и семинарскаго курсов.... Добрый товарищ, бывший в семинарии главным старшим, он нечего не мог оставить в памяти своих сверстников кроме добраго о себе воспоминания. Проходивший должность лектора греческаго языка в низшем отделении семинарии, он всегда вызывал в бывших своих слушателях благодарное слово. Верный начальству (в ректорство о. Архимандрита Агапита), которое полагалось на него, между прочим, при предоставлении наблюдения за доставляемыми в семинарию припасами, он аттестован был, как окончивший курс наук «с пользою для семинарии»).

Временем поступления его на священническое место к Борисо-Глебской, что в селе Куритникове, церкви было 15 июля 1839 года. (Произведен был во священника преосвященным Виталием, епископом Дмитровским). Прошлое покойнаго, о котором мы знаем частию на основании верных данных, частию по личному наблюдению, невольно побуждает замолвить слово, достойное его памяти: то он представляется, как деятель церковный; то как труженик – в отношении народнаго образования; то как человек, умевший расположить к себе всякаго, без различия возраста, состояния и положения людей; то как трудолюбивый семьянин, горячо любивший своих домочадцев.

С. 452: По восприятии священническаго сана на служение храму свв. благоверных князей Бориса и Глеба, отец Александр с достоинством пастыря, в течении 44 лет, пребыл верен своему призванию: благоговейнейший совершитель божественных Таинств, он неусыпно вел по стопам истины и правды вверенных ему людей, привлекая их к храму Божию ревностным отправлением церковных служений и назиданием проповеди и, на сколько возможно, озабочиваясь благоукрашением самаго храма. Еще довольно рано это последнее, равно как и ревность покойнаго к совершению церковных треб не могли укрыться от внимания духовнаго начальства. Так в клировой ведомости от 7 апреля 1848 года значится: «за ревностное устроение церкви и рекомендуемое благочинным и прихожанами исправление треб во время бывшей в 1848 году епидемической болезни объявлено» ему «от епархиальнаго начальства одобрение». Что же касается до самой заботливости отца Александра о благолепии храма, то под влиянием его добрых советов и нравоучений, среди прихожан и неприхожан являлись люди, которые приносили в храм посильныя жертвы от своих трудов праведных: кто жертвовал напрестольный крест, кто одежду на престол, кто паникадило, плащаницу, ризы на иконы, облачения, деньги и проч. Бывали и такие жертвователи, которые, вручали настоятелю деньги на церковныя потребы, желали быть неизвестными. Так приобретены запрестольный седмисвешник, большая икона Божией Матери, именуемая «Всех скорбящих Радость» и под.

Но и сам в Бозе почившей от времени до времени уделял частицы от имения своего в любимый им Борисо-Глебский храм: сделав, на помин почивших своих кровных (тещи, жены и детей) несколько ценных и полных облачений, он и по себе завещал сделать лучшее облачение и назначил, кроме того, 400 рублей серебром в пользу церкви и 400 рублей банковыми Государственными билетами на вечное время в пользу причта.

У сельскаго обывателя, имевшаго в живых пять человек детей, – у труженика, старавшегося делами рук восполнить недостающее от прихода – на содержание многолюдной семьи, – у отца Александра что было бы побуждением к пожертвованиям в церковь, если не единственное желание стяжать от Господа Бога милость близким почившим и себе, по окончании житейскаго поприща? Да, истинно он любил храм, к которому по воле и милости Божией был приставлен на служение и около котораго усиленно желал быть похороненным. Было некогда время, когда прихожане одной из соседних церквей усердно просили о. Александра перейти к ним (в лучший приход); но он предпочел остаться под кровом благоверных князей, словесно отблагодарив просителей за внимание и пожелав им другаго священнослужителя по сердцу. По жизни честный и трезвый отец Александр постепенно проходил должности: депутата (1848-1854), благочиннаго (1854-1861) и общаго духовника по ведомству сначала огниковскаго, а потом воскресенскаго благочиний.

Не привыкший от ранней юности нежить себя сном, покойный любил раннее утро посвящать чтению, приличествующему священническому сану, званию учителя и положению человека, имевшаго общественное, руководящее значение. Это же самое делал он и во всякие свободные часы, если при бодрствовании, не предвиделось какой другой деятельности. С особенною же любовно он относился к творениям святителя Тихона Задонскаго, и достойно примечания, что Бог сподобил его быть похороненным именно в день, посвященный обретению нетленных мощей святителя Тихона (13 августа).

С 1876 года отцу Александру довелось потрудиться по мочи – по силе над распространением в своей местности книг священнаго писания, в качестве члена-сотрудника высочайше утвержденнаго общества распространения Священнаго Писания.

Как настоятель храма, в Бозе почивший пребывал в полном согласии с членами причта, снисходил их немощам и своим отеческим о них попечением, доставлял им возможный покой. (Незадолго до кончины отца Александра умер местный отец диакон С. А. Лавров. По поводу того, что отец Александр тяжко болел и скорбел о невозможности присутствовать при погребении сослуживца, некто в надгробной речи, на могиле диакона, сказал так: «Нельзя не грустить, что кончина твоя... случилась в такую минуту, когда покровитель твой и сослужитель, престарелый настоятель сего святаго храма болит недугом тяжким; по вере усопший, и его молитвенная слеза пролита будет по тебе». Эти немногия слова достаточно намекают на отношения, существовавшия между священником и диаконом). За усердное отношение к священническим обязанностям отец Александр в 1878 году высочайше был награжден камилавкой. Деятельность покойнаго в отношении народнаго образования также заслуживает надлежащей оценки.

Утвержденный в 1865 году бывшим Московским митрополитом Филаретом в должности наставника Куритниковскаго сельскаго училища, отец Александр ревностно проходил эту должность до 1 октября 1880 года, с переведением же из его дома училища на новое место и с приглашением учительницы, для почившаго открылось лишь законоучительская деятельность. А с 11 октября 1882 года таковая же деятельность, в соединении с обязанностию наблюдения, в другом училище, учрежденном от Императорскаго Московскаго Воспитательнаго дома, в приходском сельце Исаеве. Не взирая на преклонность лет, отец Александр с усердием делал дело, тем более, что педагогическая практика была для него одним из высших удовольствий. Не поколебало некогда покойнаго в этой серьезной деятельности и то печальное обстоятельство, что он лишился помощницы по училищу, своей благовоспитанной дочери Марии Александровны, павшей жертвою за благо народнаго образования (М. А. Копьева, воспитанница Московского Александро-Мариинскаго училища и ревностная сотрудница отца Александра простудилась в школе, занемогла и чрез дней 8-9 во цвете лет скончалась в феврале 1866 года). Раз, совместно с дочерью, поставивши народную школу, как требовал того долг, честь, отец Копьев и в одиночестве – по преподаванию заботился о поддержании репутации ея во мнении духовнаго и светскаго начальства. (Смотри отзыв об училище чиновника особых поручений от Палаты Государственных Имуществ господина А. И. Росчишевскаго в училищном журнале от 19 мая 1865 года: «При производстве сего числа экзаменов в Куритниковском сельском приходском училище оказалось, что при недавнем существовании онаго, почти третья часть воспитанников приготовлены сверх всякаго ожидания, вполне прекрасно по всем предметам, на значенным к преподаванию в сельских училищах и сверх того знают начала грамматики и географии, поют весьма хорошо; а остальные младшие воспитанники многие знают катехизис и все вообще читают недурно и знают главные молитвы. Такой прекрасный успех этого училища свидетельствует об отличном усердии наставника, за что считаю для себя приятнейшею обязанностью высказать мою благодарность о. Александру и в особенности помогавшей ему в этом частным образом дочери его Марии Александровне, убедительнейше прося ее не оставить своих занятий по училищу и на будущее время для блага учащагося юношества в частности и общества вообще». Отзыв того же лица, от 19 мая 1866 года (уже по смерти М. А. Копьевой): «В бытность мою сего числа при годичных экзаменах в Куритниковском сельском училище, найдено оное, сравнительно, в отличном положении и только остается желать, чтобы оно и на будущее время оставалось таким же. Усердие наставника заслуживает полной похвалы и благодарности». Не менее важны отзывы и других лиц, обозревавших в разное время училище).

И очень естественно С. 453: было ожидать сего от пожилаго наставника – священника, который на дело народнаго образования смотрел, как на одно из важнейших государственных благ. Но что бывает редко, это то именно, что один из учеников отца Александра, М. М. Т-в, по суду господина И. П. Шатилова (Председатель Комитета грамотности), прямо из Куритниковскаго училища вышел годен для преподавания в народной школе (М. С. Т. – в только лишь в течении полутора месяца, пред отправлением на учительскую должность, на ряду с другими (даже окончившими курс духовной семинарии) должен был выслушать педагогическия лекции известнаго господина Трескина (ныне директора учительской семинарии Императорскаго Московскаго Воспитательнаго дома)). Этот юный воспитанник Куритниковскаго учителя прекрасно вел дело преподавания сначала в Новосильском уезде, Тульской губернии, а потом в Подольском уезде Московской губернии, в училище от Императорскаго Московскаго Воспитательнаго дома. Но был и еще сведущий юноша, который также господином Шатиловым был посылаем в Тульскую губернию, но к сожалению, моложавый на вид, пал под сомнение кн. Д-кой, в имении и ведении которой состояла школа, и возвратился оттуда назад.

Но, конечно, ни сильное слово самого учителя о своей педагогической деятельности, ни отзыв о ней близко стоящих к учителю людей не могут свидетельствовать о достоинстве учительства на столько, на сколько можете говорить о нем неподдельный и полный воодушевленья ученический отзыв.

Представьте себе, читатель, хотя бы солдата из небойких Куритниковских учеников, пишущего к родному отцу так: «Посылай же, батюшка, меньшаго брата (такого-то) в училище, ведь очень хорошо служить то грамотею, грамотный сидишь себе дома и отдыхаешь, а неграмотный иди – учись»... и т. д. – Не один, не двое из учеников отца Александра вышли хорошими полковыми писарями.

Замечательна была тактика у покойнаго учителя в деле преподавания: чтение и письмо, счетоводство – своим порядком; а закон Божий, изъяснение Богослужения и праздников, священная (иногда и русская) история, география и прочее, – все это преподавалось изустно и потому глубоко ложилось на умы и сердца юных питомцев. Если же встречались ученики ленивые, то и эти, не какими либо репрессивными мерами, а единственно путем убеждения и иными более осмысленными способами доводимы были до сознания необходимости прилежно учиться... И подлинно, не та школа есть настоящая школа, в которой обращается внимание только на скромных и дельных учеников, а тупоумные, лентяи и шалуны, без принятия против них истинно педагогических мер, оставляются без вниманья, или, того хуже, совершенно изгоняются из школы, к собственному их вреду и горести родительской. Истинная же школа – та, где из шаловливых детей выходят добропорядочные ученики, в роде вышеупомянутаго солдата, при мерах учителя, которыя подсказывает ему собственное внимание. – В этом-то отношении отец Александр по справедливости, был примерным учителем, хотя и не был знаком в подробностях с началами новейшей педагогии, а руководился более собственными началами, выработанными путем многолетней практики и вытекавшими из самаго духа и потребностей мальчиков-простолюдинов.

За обучение детей пению бывшею Палатою Государственных имуществ отец Александр награжден был (1866 год) 10 рублями серебром; а за обучение питомцев и за безмездную раздачу им всех учебных пособий от общаго управления Императорскаго Московскаго Воспитательнаго дома получил (1867 год) «искреннюю благодарность». Дай Бог всякому потрудиться на поприще народнаго образования так, как служил сему великому делу старец отец Александр.

Дом священнический в деревне есть центр, к которому тянет все окружающее. Нужда ли у кого явится, совет ли какой кому потребуется, помощь ли врачебная занадобится, – каждый из нуждающихся стремится, бывало, к отцу Александру, – и он по мочи – по силе окажет свое вспомоществование, ему не жаль было давать что-либо просящему, так как он хорошо помнил, что рука дающаго не оскудевает. Вот почему, не смотря на горячую рабочую пору, множество народа собралось ко гробу в Бозе почившаго старца-иерея.

Как и всякому смертному, отцу Александру приходилось встречаться с огорчениями и несправедливостями со стороны иных людей; но терпение и снисхождение его освобождали оскорбляющих от возмездия и примиряли с оскорбленным; покойный нередко говаривал: «плохой мир, лучше дурной ссоры»; а потому едва ли выищется человек, жалующийся на какую-либо обиду, или притеснение со стороны почившаго отца Александра?

Нет сомнения, отец Александр, заручившись примерною аттестацией от семинарскаго начальства, мог, если бы только того желал, занять более выгодное место в каком городе, или даже в столице; но расположенность к уединению и трудовой сельской жизни, так близко знакомой ему с детства, побудила его остановиться на первом вышедшем месте, – селе Куритникове, которое, в добавок, людскою молвою возвышено было до невероятной степени доходности. – Действительность далеко не оправдала праздной молвы, не смотря на зажиточность некоторых из крестьян, – и отец Александр, ради упрочения своего благосостояния, должен был трудиться и трудиться. Прежде всего, он разбил большой сад, собственноручно насадил в нем, ряд к ряду, фруктовых деревьев, а один почтеннейший отец диакон разохотил его к пчеловодству. Это последнее, давая своего рода прибыток, так пришлось по сердцу почившаго, что он до гробовой доски занимался им с удовольствием.

С неменьшею ревностью относился покойный к хлебопашеству, С. 454: так много способствующему улучшению сельскаго быта. Отец Александр не боялся уничижения во мнении людей, если брал в руки топор с пилой, косу или грабли... Вот где должно искать причины того, что Господь сподобил труженика прожить весь век безбедно, хотя сельская работа по временам и давала себя чувствовать.

Пламенная любовь отца Александра к детям, выражавшаяся к дружеском общении с ними, во всей силе проявлялась в молитвенных им благопожеланиях и благословении, которое так много значило в отношении их домашняго быта. Всех взрослых детей у него было семеро: 5 сыновей и 2 дочери. Каждый из них во время своего образования довольно спрашивал от отца, – и этот незабвенный для детей труженик не жалел ничего, лишь бы не отстать в приличиях от добрых людей; радовался он, если денежныя средства не пропадали даром. По кончине своей супруги, он сосредоточил свое старческое внимание на детях и, предчувствуя неизбежный свой конец, пожелал видеть их около одра своего, – видеть затем, чтобы преподать им последнее свое родительское благословенье.

Почивший слег в постель 22 июля, – и с этого дня постепенно угасал, подобно догорающей восковой свече; питанием его было – изредка кусочек размоченной просфоры и святая вода. Не только это питание, но даже самые медикаменты он принимал не иначе, как благоговейно осенив себя крестным знамением. Сомкнулись очи старца под сению маленькой иконы Божией Матери, именуемой «Нечаянною Радостию», каковую икону он особенно чтил со времени разлуки с своею супругою и каковая, по желанно детей, стала путеводительницею почившаго в вечный мир Божий. Пред кончиною отец Александр сподобился двукратнаго приобщения Тела и Крови Христовой, таинства Елеосвящения и прочтения духовным отцем его канона Божией Матери на исходе души. Кончина, к облегчению страдальца и утешению присутствовавших и отсутствовавших детей, была самая тихая мирная, за которую только остается благодарить многомилостиваго Господа.

Погребение усопшаго было совершена 13 августа соборне священником Московской Георгиевской в Охотноме ряду церкви, отцом А. И. Легониным, в сослужении местнаго отца благочиннаго С. И. Холмогорова, 11 священников (частию московских и частию местных) и нескольких диаконов, при многочисленном стечении народа. За литургией священник села Брыкова, отец М. Н. Михайловский произнес приличествующее обстоятельству слово, а один из сыновей усопшаго почтил отеческую память двумя несложными речами, произнесенными около дома (при выносе тела) и на могиле почившаго.

Назад

2012-2016 © Краеведческий проект «Утраченный Божий Дом». Cтудия дизайна «VoltStudio».
Допускается свободное копирование и распространение материалов без их искажения с условием ссылки на данный ресурс.

Яндекс.Метрика